- Что ж… - Она прочистила горло. - Давайте побеседуем.
- Присядем или пройдемся?
- Предпочитаю погулять. Вы не видели моего супруга?
- Видел. Филиппа задержал король, так что у нас с вами есть время.
- Своим временем я привыкла распоряжаться сама, невзирая на дела мужа, - быстро ответила Матильда и, отбросив привычную ехидность, обворожительно улыбнулась кардиналу.
Что это, поощрение к действию? Романо двинулся в атаку:
- Если вы вольны в своих поступках, предлагаю сегодня или завтра совершить конную прогулку в сторону Венсеннского леса. Дороги уже подсохли, дни стоят теплые, солнечные, запахи весны опьяняют - самое время для… романтики.
- Кардинал и романтика - как неожиданно! Я с воодушевлением принимаю ваше предложение. Едем прямо сейчас.
Романо опешил от столь быстрой развязки и не успел скрыть замешательство, но умная Матильда все прекрасно поняла и без слов:
- Не переживайте. Мы выедем из дворца порознь и встретимся у городских ворот Сен-Антуан.
- Не зря я так страстно желал нашего близкого знакомства, - уже совсем откровенно признался Романо.
Их увлекательная прогулка пролетела незаметно. Много читавший и путешествовавший кардинал с легкостью поддерживал любую тему разговора, но и Матильда оказалась интересной собеседницей.
К концу недолгого путешествия Романо определился окончательно: если графиня покажет себя еще и умелой любовницей, а не вялой ханжой, как большинство знатных женщин, то он не прочь поддерживать с ней отношения. А потому, подъехав вплотную, без вычурных иносказаний перешел к главному:
- Солнце стремительно клонится к закату. Предлагаю в заключение нашего прекрасно проведенного дня вместе поужинать. Я знаю недалеко отсюда солидный постоялый двор, достаточно дорогой, а потому малолюдный. Если же мы пожелаем полностью избежать посторонних любопытных глаз, то сможем заказать еду в отдельную комнату.
- Согласна, - рассмеялась Матильда и обожгла его ослепляющим сиянием темных глаз.
- Супруг не ринется вас искать?
- Не ринется. Он привык к моим неожиданным отъездам. Не переживайте, мне тоже ни к чему слухи вокруг моего имени. Я умею быть осторожной.
Романо притянул ее руку к губам и скрыл облегчение под опущенными веками. Он услышал главное.
Ренн. Весна 1231 года
Личный конвой остался далеко позади; Матильда галопом неслась вдоль зеленых зарослей, обрамляющих длинный неглубокий овраг. Теплый воздух приятно обдувал лицо, легкий сиреневый плащ, будто крылья, хлопал по мускулистому крупу серой в яблоках кобылы; с лица графини не сходила сияющая счастливая улыбка. Она влюблена! Через год ей исполнится тридцать, но ни разу в жизни она не испытывала столь пьянящего чувства. Вдруг до невозможности захотелось крикнуть, иначе чувства просто разорвут ее на части.
- Ох-хо-о-о! - вырвался на волю звонкий протяжный крик.
Женское ликование разнеслось далеко по округе. Ветер подхватил и понес дальше уже искаженный вопль, и охранники, догнавшие госпожу, разразились тревожными возгласами. Графиня рассмеялась и кокетливо помахала пальцами в воздухе:
- Все в порядке!
Стража, недоуменно переглядываясь, вновь окружила ее кольцом. Усталая Матильда пустила лошадь легкой рысью и нырнула в воспоминания прошедшего месяца, самого отрадного в ее жизни.
В первый день она в ожидании подвоха еще противилась шарму кардинала. Его высокопреосвященство, папский легат - и вдруг преклоняет перед ней колено? Хотя именно высокий церковный сан и распалил ее чрево: Матильде до помутнения сознания нравилось все запретное. Уже в трактире за ужином - то ли по тону, то ли по случайно вырвавшемуся слову - она внезапно поняла, что и священнослужителям хочется сочных земных приключений. Потому в постели продемонстрировала все, что умела. А умела она многое! Нельзя сказать, что через ее ложе прошла тьма любовников, их было немного, но у каждого она чему-нибудь училась, запоминала, экспериментировала. Матильде нужны были отточенные постельные навыки, потому что все ее предыдущие отношения с мужчинами завязывались с какой-нибудь определенной целью: подкуп, вербовка, многоходовая хитрость. Она редко вступала в интимную связь для ублажения собственной плоти.
Отношения же с Романо, когда к знаниям тела добавилась любовь, взорвали ее мир. Это было истинное наслаждение, ради которого стоит жить! Даже месть, которой Матильда всю жизнь упивалась, не сравнится с любовью. Та первая ночь с Романо незаметно перешла в следующую. Они не могли насытиться друг другом и покинули постоялый двор лишь два дня спустя.
Супругу тогда Матильда что-то соврала, что именно - она уже и не помнила. Филипп Юрпель настаивал на скором отъезде, но она понимала, что скорее умрет, чем покинет Париж. А потому наплела ему про мифическую просьбу Бланки и осталась, пообещав мужу догнать его, как только сможет. Но за месяц так и не сделала этого: ее чувство к кардиналу с каждым днем все усиливалось.
О, как она любила Романо! Красив, как Аполлон, ласков, как летний ветерок, нежен, как шелк, умен, как… как кардинал!
Он снял небольшой домик в районе холма Святой Женевьевы, где после отъезда схоларов, покинувших Париж из-за конфликта с королевой, освободилось много жилья. Зимой король решительно воспротивился воле матери и, сломав упрямство Бланки, пошел на примирение с Парижским университетом
[64]. Схолары и магистры робкими ручейками потекли обратно в Париж, но свободных домов оставалось еще много. В выборе района главным для Романо была лояльность местных жильцов. Те еще не позабыли откровенные, порой шокирующие эпизоды вольготной студенческой жизни, поэтому не обращали внимания на случайные парочки, ищущие у них тайного временного приюта.
Целый месяц ничто не мешало Матильде упиваться сладострастием, но несколько дней назад раздался неприятный звоночек - должностные интересы папского легата вклинились в их отношения. Помнится, они только закончили заниматься любовью, как всегда бурно, пылко. Накинув шелковую сорочку, она плеснула в оловянные стаканы вина, подала один кардиналу и уселась вглубь кровати среди складок балдахина, куда не доставал свет. Матильда с первой ночи прибегала к подобной хитрости: свечу ставила в изголовье с его стороны, а сама, когда удавалось, пряталась в тень и любовалась красивым мужчиной.
