Но все пошло не так! Робер, Робер, как же ты оказался в то утро в Эспри?
Чувство вины не позволяло герцогу приблизиться к гробу, а так хотелось сжать тело брата в объятиях и попросить прощения. Но Пьеру чудилось: если он подойдет ближе, Робер тут же откроет глаза и скажет, как в детстве: «Братишка, что же ты наделал? Придется подумать, как из этого выкрутиться». Но уже ничего нельзя придумать - из объятий смерти не выкрутиться.
Пьер зажал рот ладонью, не давая вырваться крику боли, и бегом выскочил наружу. Завернув в глухой узенький тупик, он опустился прямо на землю и долго в голос рыдал, пока бродячая собака, присевшая рядом, жалобным воем не вернула его к реальности.
Париж. Март 1234 года
Они вернулись в Париж совершенно измученными. Сабина хотела запереться в доме на долгие дни, чтобы пережить горечь утраты, но королева приказала конфидентке наутро явиться к ней для важного безотлагательного разговора.
В доме все передвигались бесшумно, будто тени. Стоило кому-то окликнуть д'Эспри-младшего по имени, и невольно вздрагивал каждый, ведь перед глазами возникал другой Робер. Тот, который отныне лежал в каменном саркофаге. Сама Сабина предпочитала называть сына какими угодно ласкательными прозвищами, только не по имени. Имя «Робер» каждый раз прижигало ее душу, будто клеймо.
Тогда, три недели назад, они с мужем прискакали в замок; разум отказывался верить в произошедшее. Робер спас своего крестного сына, но какой ценой! Граф лежал со скрещенными руками на столе в Рыцарском зале, и Сабина замерла на расстоянии, не смея подойти ближе. Боясь испугать сына, она плакала беззвучно, при этом пунцовела, силясь сдержать истошные вопли. Слезы вперемешку со слюной катились по подбородку и капали на платье. «Не может быть, - надрывно орало горе внутри нее, - это дурацкий розыгрыш! Сейчас Робер встанет и обворожительным бархатным голосом произнесет свое привычное: "Все будет хорошо, желаннейшая из женщин!"»
Но он упорно молчал, а смерть уже исказила дорогие черты лица. Сабина обернулась, ища поддержки у мужа, но тот, перехватив ее взгляд, быстро отвернулся и вытер кулаком слезы. Сабина впервые видела, как плакал Габриэль! Значит, действительно произошло непоправимое.
У окна, забравшись с ногами на лавку, сидел их сын. Он не плакал и, очевидно, думал, что все происходящее игра: дядя Робер и убитые воины во дворе сейчас поднимутся и за кружкой вина начнут весело обсуждать недавнее сражение, как обычно бывало после охоты. Но почему-то все рыдали.
К вечеру прибыл траурный кортеж из Дрё во главе со старшим сыном Робера - Жаном. Отныне он был графом де Дрё и на правах главы рода забрал тело отца и повез его в родовую усыпальницу.
Перед тем как отправиться на похороны в Брен, Сабина позвала сына в спальню и вытащила из шкатулки массивное кольцо с большим рубином, подаренное ей много лет назад Робером.
Однажды мимоходом она поведала Габриэлю, откуда взялся у нее этот перстень, но никогда его не носила, просто хранила в шкатулке среди прочих драгоценностей.
Мальчик равнодушно посмотрел на неинтересную «безделушку» и перевел вопросительный взгляд на маму.
- Робер д'Эспри, - торжественно обратилась к сыну Сабина, - этот перстень когда-то принадлежал твоему крестному отцу. Отныне он твой. Когда подрастешь, носи его не снимая в знак памяти о Робере де Дрё.
Вот теперь кольцо наполнилось смыслом и маленький Робер жалобно поджал губы, сдерживая слезы.
Габриэль, появившись в дверях, застал трогательную сцену и дрогнувшим голосом добавил:
- Гордись, сын! Ты носишь имя достойнейшего человека, когда-либо жившего на земле. Не урони его чести! И пусть этот перстень в трудные жизненные моменты придаст тебе доблести и благородства Робера де Дрё.
Слезы все же потекли по лицу мальчика, и, сжав кольцо в маленьком кулачке, он кивнул серьезно, как взрослый.
* * *
- Сабина! - в который раз раздался голос королевы, пытавшейся ее дозваться.
Виконтесса вздрогнула и виновато улыбнулась:
- Простите, ваше величество. После похорон никак не могу прийти в себя: постоянно чувствую какую-то отрешенность.
- Не стоит извиняться. Я знаю, как хорошо вы с де Дрё относились друг к другу. Это невосполнимая потеря. - Бланка горестно вздохнула. - Робер был самым преданным из моих вассалов. Уверена, что за восемь лет регентства он ни разу не изменил мне даже в помыслах.
Женщины, справляясь со слезами, ненадолго замолчали. Они сидели в малой гостиной на первом этаже, где им подали скромный обед из двух блюд, а на десерт - айвовое варенье, сваренное с тростниковым сахаром. Сабина равнодушно ковыряла ложкой лакомство в вазочке, пока к ней снова не обратилась королева:
- Хватит нагонять тоску. Поплакать по Роберу мы сможем еще не раз, в нашем распоряжении все последующие ночи, а сейчас нам предстоит длительный и очень серьезный разговор. Встряхнитесь, моя дорогая, и давайте перейдем к камину.
Королева коротко отдала приказы слугам. Те быстро подбросили дров в камин, придвинули ближе уютные кресла с меховыми накидками, а горничная уже принесла два широких бокала с дымящимся гипокрасом. Сабина с удовольствием сделала большой обжигающий глоток и, взбодрившись, решительно сказала:
- Я внимательно слушаю.
- Прекрасно! Помните, мы с вами когда-то говорили о Животворящем Кресте и о том, что Мишель Скотт предсказал королю?
Сабина успела сделать очередной глоток вина и от удивления поперхнулась, закашлялась и смогла лишь кивнуть в ответ. Бланка продолжила:
- Думаю, настала пора отправиться за реликвией.
- Кому?
- Вам с Габриэлем.
- Почему нам? - Неожиданность приказа настолько потрясла виконтессу, что она могла задавать лишь короткие вопросы.
- По многим соображениям, которые я сейчас изложу вам, одно за другим. - Принимая трудное решение, Бланка по обыкновению поднялась и стала прохаживаться, стараясь оставаться в поле зрения собеседницы. - Начну с главного: вам с супругом надо бежать.
- От кого?
- От герцога Бретонского, графини де Даммартен и графини д'Ангулем. У каждого из них есть свой железный повод для мести. И недавнее похищение вашего сына говорит о последней степени низости, на которую они способны. Если бы они двинулись открытой войной, как на Тибо Шампанского, я смогла бы вас защитить. Но от подлых похищений с подкупом прислуги, от кинжала наемного убийцы и тем более яда я не спасу, даже имея во много раз большую армию.
- Но я видела на похоронах каменное лицо Пьера; в его глазах было искреннее глубокое горе. Так невозможно притворяться. Может, потеря брата его утихомирит?
- Только не Моклерка! Он сильный человек и вскоре воспрянет духом. Месяц-два
- и его активность вновь заявит о себе новыми происками. К тому же не забывайте о двух смертельно оскорбленных женщинах: Матильде и Изабель. Против змеиных укусов я бессильна, а именно они, как правило, смертельны. И хочу вам напомнить: в январе умер Филипп Юрпель, через которого я могла хоть как-то воздействовать на Матильду. Став вдовой, она сделалась почти неуправляемой. К тому же от мести этой троицы вам надо охранять своих людей: Родриго, Клеменс, Манон.
