- Но могут напасть сарацины, привлеченные таким конвоем, - не то спросил, не то уточнил Леон.
- Будем надеяться на мирное соглашение, подписанное императором Фридрихом с каирским султаном. Десять лет с тех пор еще не прошло.
* * *
Ранним утром Габриэль отправился в порт искать купцов из Фландрии, а Сабина закончила туалет и отпустила Манон погулять по городу. Сама же, распахнув ставни, вдохнула соленый аромат моря. Солнце еще не успело раскалить воздух, и утренняя свежесть бодро ворвалась в комнату.
Сабина вдруг осознала, что впервые проснулась без слез о сыне, и улыбнулась новому миру там, за морем. Габриэлю все-таки удалось ее успокоить.
Виконтесса задумчиво смотрела на пейзаж за окном, и ее взгляд нечаянно упал на Клеменс, стоявшую внизу на каменистой улице. Она о чем-то расспрашивала Родриго. Тот рассеянно ответил и поспешил в аббатство Сен-Виктор, где находился древнейший на галльской земле скрипторий (Сабина вспомнила, как вчера за ужином молодой человек на целый день отпросился у Габриэля). Родриго давно уже скрылся за поворотом, а Клеменс еще долго смотрела ему вслед, склонив голову набок и меланхолично покручивая пальцем шнурок шаперона, словно это был длинный локон.
Внезапно Сабина поняла, что ее наставница в стрельбе из арбалета влюблена в Родриго. В памяти виконтессы один за другим вспыхнули эпизоды, подтверждающие ее догадку, и она подивилась, как раньше об этом не догадалась. Бедная Клеменс! Сабина прекрасно понимала, что привлекательный шевалье вряд ли ответит ей взаимностью, особенно после того, как ему полюбилась дочь герцога Бретонского и та ответила взаимностью. Интересно, угасла ли любовь Родриго к Иоланде? Ведь ее официальный жених - Жан Тристан - умер, а Пьер пока не спешил подыскать для дочери нового претендента на ее руку. Надежда, даже несбыточная, всегда подогревает неостывшие чувства.
Мысли о женихах и невестах вызвали в памяти Сабины недавнюю свадьбу Луи. Прижавшись виском к натертой воском ставне, виконтесса устремила взгляд на лазурный горизонт и погрузилась в воспоминания.
…Роскошные свадебные торжества, давно позабытые во Франции, состоялись в конце мая в Сансе. Женитьбу сына Бланка организовала с истинно королевским размахом. Санс утопал в праздничном убранстве: каждое здание украшали красочные гирлянды, шелковые полотнища, вымпела всех размеров и разноцветные ленты. Яркие попоны могли бы поспорить роскошью с нарядами вельмож. И повсюду - море живых цветов! Помпезную кавалькаду осыпали с окон и крыш близлежащих домов нежными лепестками, под копыта лошадей бросали огромные букеты. Отрезок пути до кафедрального собора, по которому жених с невестой шли пешком, и вовсе устлали толстым душистым ковром из весенних цветов.
На свадьбу прибыла вся французская знать, в том числе и недавние враги - мятежные бароны. Даже Матильда де Даммартен как близкая родственница не смогла проигнорировать столь важное событие. Не было лишь герцога Бретонского. Но Бланка поспешила уверить всех, что из-за траура по брату дала Пьеру разрешение не присутствовать на увеселительных торжествах. Сабина так и не выяснила, правда ли это или королева решила поберечь самолюбие сына.
Главной неожиданностью стало появление на празднике Раймона Тулузского. Собственно, из-за него невестой Луи стала Маргарита Прованская. Около года назад Бланка окольными путями узнала, что Раймон обратился напрямую к папе с просьбой расторгнуть его брак из-за отсутствия наследника мужского пола. За несколько спокойных лет, прошедших после подписания мирного договора в Мо, финансовое состояние графа Тулузского значительно улучшилось, он поднакопил военную мощь и, очевидно, решил, что сможет обойти в дипломатии французскую королеву. Когда Бланка сообщила об этом возмутительном с ее точки зрения факте Сабине, та вспомнила, что когда-то по дороге в Мо посоветовала Раймону расторгнуть брак, если у него так и не родится сын. Услышав признание подруги, королева хмыкнула, но от комментариев воздержалась. В конце концов, Раймон не глуп - мог бы и сам до этого додуматься.
Бланка же тогда поняла: граф Тулузы никогда не покорится ей окончательно и всегда будет искать лазейки, чтобы выскользнуть из-под влияния Парижа. Поэтому необходимо привязать территории Юга не просто к правящему дому, а к самому королю. Женитьба Луи на Маргарите смахивала на мезальянс, но моральные потери компенсировало солидное приданое в десять тысяч ливров. Сумма мало подъемная для Прованса. Однако у графа Раймона Беренгера было еще три дочери на выданье
[87], и он решил, что игра стоит свеч: родным сестрам новой французской королевы будет обеспечен беспрепятственный доступ в монаршие дома других стран.
Еще задолго до того как Маргарита была объявлена невестой французского короля, Бланка тщательно навела справки о ее характере и привычках. Претендентка была достойно воспитана, хорошо образованна, набожна, но скорее всего королеве понравилось упоминание о «скромном уме» Маргариты.
Значит, она не сможет оспаривать влияние Бланки на принятие государственных решений. Да и полностью перетянуть на себя благосклонность Луи ей вряд ли удастся. Вот и пусть рожает наследников, остальное - не ее ума дело. В данном случае поговорка подходила без всяких иносказаний.
В честь свадьбы обожаемого Луи королева решила снять белые вдовьи одежды и облачилась в голубую котту с узким, усыпанным самоцветами лифом. У платья, сшитого из тяжелой искрящейся на солнце парчи, был длинный шлейф, который несли четыре придворные дамы. Камеристки уложили белокурые волосы Бланки игривыми волнами и спрятали под золотую сетку, искусно повязали барбетт и увенчали голову королевы кокетливой шляпкой, расшитой жемчугом. Подданные уже подзабыли, как хороша Бланка в праздничном наряде, а восхищенный Тибо под воздействием эмоций упал на одно колено и продекламировал несколько подходящих строк из своих стихов.
Королева укоризненно, но с плохо скрываемым удовольствием произнесла:
- Дорогой Тибо, вы позабыли, что героиня сегодня не я, а юная Маргарита из Прованса.
Сабина усмехнулась воспоминаниям: молодец Бланка! Благодаря столь резкому контрасту она оттянула долю внимания на себя, напоминая, кто истинная королева в государстве. А граф Шампанский, скорее всего, нечаянно, но надолго привлек своими стихами интерес окружающих к по-прежнему красивой Бланке.
Церемония венчания, совершенная архиепископом Санса, происходила в два этапа. Сначала у церкви присутствующим гостям в последний раз предложили вспомнить, нет ли каких-либо препятствий для предстоящего брака; разумеется, никто ничего не сказал. Тогда дядя невесты на правах посаженого отца соединил правые руки Луи и Маргариты, а архиепископ подал жениху массивный обручальный перстень, уже окуренный ладаном. Король со словами «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа» по очереди надел кольцо на большой и указательный пальцы невесты и в конце концов навечно водрузил его на средний.
