- Вы так тревожитесь за мою земную славу? - усмехнулся Габриэль.
Он бы с удовольствием сплюнул под ноги этому чванливому сарацину, но сдержался. Его гневная вспышка может навредить Сабине. Виконт решил немного смягчить накал, а заодно прояснить для себя немаловажную загадку.
- Последний вопрос на сегодня. Откуда вы узнали о моем прибытии? Вы ведь не за две-три недели разработали такую сложную комбинацию с моим участием?
- Верно, мы давно вас ждали. Не буду лукавить, скажу как есть. Еще в начале весны нам удалось случайно прочесть корреспонденцию курьера, везшего послания от Фридриха в Париж. Гонец как раз отдыхал на одном из постоялых дворов, поэтому ничего не заметил. Среди прочих писем нас заинтересовало одно, где император выказывал благоволение ко всем будущим действиям виконта и виконтессы д'Авранш. Нам это показалось необычным, и мы навели о вас справки. И весьма удивились, выяснив, что виконт д'Авранш - это тот самый Джибраил, когда-то живший в доме моего отца. А когда узнали, что вы направляетесь в Левант, то подобные совпадения сочли волей Аллаха. Зачем вы прибыли сюда, мы так до конца и не разобрались, но, как вы понимаете, для нас это и не важно.
- Ахмед - ваш человек?
- Ахмед? - Малик непонимающе пожал плечами и обернулся за разъяснением к своим людям. Те, очевидно, пояснили, о ком идет речь. - Он всего лишь мусульманин, которого мы попросили о небольшой услуге.
Габриэль удовлетворенно кивнул: ответы прозвучали достаточно убедительно.
Попрощавшись, вельможи-сарацины удалились, а с Габриэлем и Леоном остались стражники. Вскоре принесли все необходимое для письма: столик, чернильницу, перья и большой лист качественного пергамена. Габриэль долго думал, что написать. Весь тот бред, который он слушал полдня, о его великой миссии? Виконт и сам до конца не разобрался, чего от него хотят, как же объяснить это жене?
В конце концов Габриэль составил коротенькое послание:
«Сабина, родная моя! Мне необходимо выполнить одно поручение, от которого я не смог отказаться. Но я обязательно вернусь за тобой. Верь только мне! Пока что потерпи. Очень люблю тебя. Твой Габриэль».
К этому времени уже привели перепуганную и заплаканную Клеменс с большим тюком в руках. Габриэль понял, что ее только что подвергли унизительному освидетельствованию.
- Тебя осматривала женщина?
Клеменс кивнула, и виконт облегченно выдохнул.
- Сейчас тебя отвезут к госпоже. Что в тюке?
- Одежда Манон и моя. Для сеньоры сказали ничего не брать, ей вроде бы предоставят несколько сундуков с новыми платьями. Но все свои вещи я забрала, - женщина выразительно глянула на сеньора, - абсолютно все.
Габриэль догадался, что ей удалось спрятать арбалет, и, едва заметно кивнув, тихо произнес:
- Охраняй госпожу и… держитесь!
Обернувшись к де Броссару, он передал ему письмо.
- Леон, смотрите во все глаза, запоминайте! - И вдруг вспомнил: - Есть еще одно поручение!
Порывшись за пазухой, Габриэль стянул через голову бело-голубой медальон на длинной серебряной цепочке и протянул его Леону. Украшение тут же перехватил недоверчивый стражник, повертел в руке странный кругляшок, поковырял его ногтем, но ничего подозрительного не обнаружил. Габриэль незаметно перевел дыхание и пояснил:
- Это любимый медальон жены. Пусть передаст его ей, он не опасен.
Стражник, снисходительно хмыкнув, отдал украшение Леону и повел его и Клеменс к выходу.
Де Броссар вернулся далеко за полночь. Никто в доме, конечно же, не спал. Габриэль хотел задать вопрос, но к горлу подкатил ком. Андрэ пришел ему на помощь:
- Госпожа цела?
- Да, с ней все в порядке.
- Плачет?
- Нет, разъярена. Ничего не понимает. Я отдал ей ваше послание с медальоном, и меня тут же повели к выходу. Она, наверное, успела прочитать письмо, потому что крикнула мне вдогонку:
«Передайте моему мужу, что я тоже люблю его больше жизни! Со мной все в порядке, меня не обижают». А уже когда за мной захлопнулись двери, я услышал, как она громко зарыдала.
У Габриэля перехватило дыхание. Он сжал в кулаке ворот хауберка вместе с нижней одеждой и оттянул от горла. Мужчины понуро уставились в пол. Наконец виконт, справившись с волнением, приступил к расспросам:
- Удалось запомнить дорогу?
- Нет, - помотал головой Леон, - нам с Клеменс плотно завязали глаза. Но по звукам я определил, что мы за городом: людские голоса были почти не слышны, зато блеяли козы, мычали коровы. Ехали мы очень долго. Может, просто петляли, чтобы меня запутать.
- А дом, где ее содержат?…
- Его я тоже не видел: мне развязали глаза только в комнате рядом с мадам. Могу сказать, что роскошью зал не уступал тому, где мы сегодня провели весь день: мрамор, позолота, тонкая резьба…
- Очень похоже на загородную виллу, - подсказал Андрэ.
- А их здесь тьма, просто так не отыщешь, - горько отозвался Габриэль. - К тому же Сабину наверняка будут периодически перевозить с места на место.
* * *
На заре в калитку кто-то громко постучал. Габриэль не стал никого будить и сам вышел во двор. Он так и просидел на лавке у порога без мыслей и чувств: потрясенный, растерянный, опустошенный. Всю ночь его как будто обволакивал густой, забивающий легкие туман, из которого никак не удавалось выбраться. Только громкий стук вернул его к чудовищной действительности.
На входе стоял взволнованный Ахмед:
- Джибраил, прости! Я не знал… Мне сказали привести тебя, но я понятия не имел, что они готовят похищение твоей жены.
- Простил. У тебя все?
Ледяной тон совсем обескуражил несчастного Ахмеда.
- Командир, чем я могу помочь?
- Все, что мог, ты уже сделал, - сердито буркнул Габриэль и захлопнул калитку.
- Командир, я найду ее! Клянусь, найду! - закричал Ахмед.
Но в ответ ему донесся лишь звук тяжелых удаляющихся шагов.
Габриэль подошел к старой чинаре, крона которой затеняла весь двор, и, облокотившись о ствол, уткнулся лбом в согнутую в локте руку. Надо принимать решение. Просить помощи у тамплиеров - бесполезная трата времени. Они не захотят нарушать шаткий мир в Иерусалиме. Ведь по договору, заключенному в 1229 году между императором Фридрихом и каирским султаном аль-Камилем, запрещено причинять вред мусульманам, имеющим свободный доступ к исламским святыням в Иерусалиме. Да и чем больше Габриэль будет пытаться разыскать Сабину, тем чаще ее будут перевозить с места на место, отчего условия ее содержания только ухудшатся. Малик же обещал обеспечить его супруге достойное проживание. Габриэль сам был пленником в доме Музаффара, и если его сын впитал в себя хоть каплю отцовского благородства, то, пожалуй, ему можно верить.
