- Я, наверное, уничтожила все запасы этого вкуснейшего лакомства в вашем доме? - рассмеялась как-то Сабина.
- Не переживайте, есть еще запасы на дамасском рынке. Их-то вы точно не сможете одолеть, - радушно отозвалась Хайфа. - Главное, чтобы это не принесло вам вреда, а так ешьте на здоровье. Вас по утрам еще подташнивает?
Сабина чувствовала себя на удивление неплохо. Приступы тошноты ее почти уже не мучили, а остальное на фоне острой тоски по мужу казалось малозначительным.
- Уже нет, - ответила она и тут же хитро улыбнулась. - Ребенок, наверное, понимает, как сильно мама тревожится за папу, и до поры до времени решил не беспокоить меня.
Кроме Хайфы Сабина много общалась с Алексеем, которого заметила не сразу. Поначалу она, как и в доме Малика, выходила в сад только по вечерам, считая, что он пуст, и лишь спустя пару недель заметила, что за ней исподволь наблюдает интересный блондин.
Виконтесса натыкалась на его пристальный, со смешливыми искорками взор в самых разных местах: у фонтана, в глубине беседки, ловила его взгляд, устремленный на нее поверх кустарника. Очевидно, незнакомца отпугивало ее хмурое, часто заплаканное лицо, поэтому он ни разу не попытался с ней заговорить. Мужчина был не таким рослым, как Габриэль, но все же довольно высоким. Развитые плечи и руки выдавали, что он знаком с воинским искусством, а красивое улыбчивое лицо с ярко-голубыми глазами невольно приковывало внимание.
Как-то, не выдержав, Сабина сама расспросила хозяйку дома о симпатичном мужчине, часто гуляющем в саду. Глаза Хайфы странно блеснули, как будто у нее в голове пронеслась некая важная мысль. Сарацинка охотно и в подробностях рассказала историю появления в своем доме новгородца по имени Алексей, купленного на невольничьем рынке в Алеппо. И сразу же предложила:
- Вы не возражаете, если я приглашу его выпить с нами традиционную вечернюю чашу шербета? Алексей очень занимательный собеседник. Он весьма образован, а повидал столько, что на несколько жизней хватит.
- Так он христианин? Конечно, я не возражаю!
Отныне их ежевечерние беседы проходили в компании веселого Алексея. Он и впрямь много знал, легко поддерживал любую тему разговора, говорил сочно и с тонким юмором. Алексей поведал Сабине, что принадлежит к знатному роду - боярам, так называют вельмож в далеком северном Новгороде. Воспитывали его, как и всех боярских детей, воином, но родители не поскупились еще и на достойное образование. К восемнадцати годам Алексей понял, что не испытывает особой тяги к ратным делам, а вот мир повидать, знаний поднабраться ему очень хотелось. Он был средним сыном, значит, особых обязательств на него не накладывалось, и родители благословили его в долгое путешествие: вдруг из его учености выйдет что-то путное. Алексей несколько лет прожил в Чернигове, Киеве, Херсонесе - городах, славившихся богатыми монастырями с крупными библиотеками. Когда закончились деньги, он вернулся в отчий дом, но лишь для того, чтобы попросить новой помощи для дальнейших путешествий, теперь уже по греческим городам и монастырям. Мать сдалась сразу: она души не чаяла в смышленом среднем сыне. А вот отец некоторое время упорствовал, призывал
Алексея заняться мужским делом. Но через время сын уговорил и его (позже Сабина поняла, что, если необходимо, Алексей способен обаять даже вилы в сенном сарае). За семь последующих лет он успел пожить в Фессалониках, Коринфе, Афинах, Родосе, Никосии, а два последних года провел в Константинополе. Здесь, в Дамаске, Алексей еще прошлым летом разыскал греческую диаспору и поддерживал с ее членами отношения. Именно у них он взял распятие для виконтессы.
Свою долгую одиссею Алексей поведал Сабине, конечно, не за один вечер. Да и беседовали они уже не только по вечерам, а часто и днем, прогуливаясь в саду. Сабине нравилось его общество. С ним было так же легко беседовать, как и с Робером де Дрё: Алексей уважительно выслушивал ее мнение, не был навязчив в расспросах, быстро переходил к другой теме, едва замечал неудовольствие виконтессы. А еще - Сабина осознала это не сразу - Алексей обладал таким же, как у Робера, чарующим голосом с легкой бархатной хрипотцой.
…Она смахнула слезы. Воспоминания о графе Робере до сих пор вызывали у нее жгучую боль в груди, хоть и прошел уже год с его гибели. Мысли плавно перенеслись на маленького Робера - сына, оставленного на другом конце света… Габриэль…
Уткнувшись в подушку, Сабина горько разрыдалась.
* * *
Алексей догнал Сабину, бредущую по анфиладе залов первого этажа в направлении своей комнаты.
- Доброе утро, мадам!
Очевидно, она глубоко задумалась и вздрогнула от неожиданности. Он подошел ближе и, взяв без разрешения ее руку для поцелуя, прошептал:
- Простите, если напугал вас.
- Доброе утро, мессир! - Сабина попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось: казалось, она вот-вот расплачется. - Только что передала письмо для супруга и немного загрустила.
Алексею очень захотелось расспросить, что же она написала мужу, но он счел подобный интерес бестактным.
К тому же ее покрасневшие глаза и разбухший нос красноречиво свидетельствовали о ночи, проведенной в слезах. Зачем снова бередить душу? Надо отвлечь даму.
- Мадам, коль уж мы встретились в такую рань, предлагаю прогуляться по Дамаску.
- Вы шутите?
- Серьезен как никогда. - Алексей лукаво улыбнулся. - Возьмите с собой служанку, и я покажу вам город.
- Вы забыли, что я заложница…
- Да и я невольник, - рассмеялся он.
Не выдержав, Сабина подхватила его заразительный смех.
Они дошли до небольшой комнаты, служившей своеобразным перекрестком в доме: отсюда расходились в разных направлениях проходные залы. В одном из арочных проемов возникла Хайфа:
- Вижу, Сабина, вам уже подняли настроение? Когда вы разговаривали с Исмаилом, на вас лица не было, а теперь вы заливаетесь звонким колокольчиком.
Если бы не веселый тон, эти слова могли бы прозвучать упреком, и Алексей поспешил сгладить неловкость:
- Хайфа-ханум, я предложил твоей гостье прогулку по Дамаску, но она испытывает сомнения. Развей их.
Хозяйка дома на мгновение застыла. Затем, видимо приняв какое-то решение, призналась:
- Скажу честно, как есть. Я лично вас не держу. Но Малик сказал мне так: «Если с заложницей что-нибудь случится, я не пощажу твою семью». Вы, Сабина, вольны делать, что захотите. Просто помните: в ваших руках жизнь моих дочерей и внуков.
- Выходит, вы тоже заложница Малика, - грустно ухмыльнулась Сабина. - Не переживайте, я не помышляю о побеге.
- Вы даже во время родов не имеете права умереть. Иначе за вами последуют мои близкие, а затем и я.
- Ох! - выдохнула Сабина. - Зачем же вы согласились забрать меня к себе?
- Мне стало жаль вас, - тихо произнесла Хайфа.
