Постепенно Жан заметил за собой неосознанное стремление посоветоваться с виконтом во всем, что касалось военных дел. Более обдуманных, четких, а главное результативных советов никто из его окружения дать не мог.
Одним словом, Габриэль стал его правой рукой. Правда, червь сомнения в истинных причинах внезапного появлении виконта в Константинополе постоянно подтачивал де Бриенна, но сегодняшнее донесение лазутчика из Франции уничтожило последние опасения.
Все, решено! Жан отдает под управление виконта Халкидон и Хризополь - два городка, находящиеся на противоположной стороне Босфорского пролива. У де Бриенна никак не доходили руки укрепить эти стратегически важные крепости, охраняющие азиатский берег Босфора. Если его тезки - болгарский Асень и ромейский Ватац - и впрямь намерены осадить Константинополь, то надо поторопиться. Габриэль уже показал себя прекрасным организатором и знатоком воинского искусства. Значит, эта работа ему по плечу. Да и других вариантов у Жана просто не было.
Рассмеявшись неожиданно легким мальчишеским смехом, император поднялся с кресла и с удовольствием потянулся, как человек, выполнивший тяжелую работу.
- Зосим, мне необходимо поговорить с виконтом в непринужденной обстановке. Поэтому организуй вечером пир. Повод придумай сам и оповести приглашенных. Только пусть их будет немного. Главное, мне нужен виконт.
* * *
Габриэль проснулся под утренний благовест, и рука по привычке скользнула по кровати в поисках жены. Пусто! Каждое утро одно и то же, за полгода он так и не привык. Сон окончательно развеялся. Габриэль свесил ноги с кровати и с раздражением позвонил в колокольчик, призывая камердинера. Из-за ширмы, отгораживающей дальний угол, показалась взлохмаченная голова заспанного Андрэ. Габриэль махнул рукой:
- Спи. Ты мне пока не нужен.
Оруженосец кивнул и тут же крепко заснул на раскладной кровати.
Виконту и его людям выделили несколько комнат на втором этаже в восточном крыле Буколеона
[122], который входил в состав Большого императорского дворца. Вообще Большой императорский дворец - это целый комплекс, состоящий из семи отдельных дворцов, нескольких церквей и многочисленных хозяйственных построек.
Тут и там находились вместительные конюшни, теплые казармы, огромные склады и оборудованные кухни. Строения перемежались плодоносными садами, зелеными лужайками, розариями и соединялись ровными аллеями, обрамленными дротиками-кипарисами. Огромная территория, тянущаяся от подножия Святой Софии до Пропондиты, от ипподрома до Босфорского пролива! И повсюду море статуй всевозможных размеров, мраморных, алебастровых и деревянных, раскрашенных и белоснежных, новеньких и изувеченных временем. Габриэль искренне восхищался этим рукотворным чудом. Несмотря на вандальское разграбление, которому подвергся Константинополь тридцать лет назад, здания и особенно их внутреннее убранство по-прежнему поражали воображение даже самого искушенного человека. Одного мрамора за девятьсот лет существования этого города сюда свезли столько, что им, наверное, можно было бы облицевать полы во всех храмах Европы.
Нынешние императоры-франки предпочли в качестве резиденции укрепленный Буколеон - дворец, подвергшийся меньшему разграблению во время штурма в апреле 1204 года. Дело в том, что басилевсы из династии Комнинов еще в конце одиннадцатого века облюбовали постоянную резиденцию - Влахернский дворец, находившийся в другом конце города. Здесь, во Влахернах, ромейские владыки сосредоточили все свои неслыханные богатства, и именно тут завоеватели порезвились на славу, уничтожив все подчистую. Большой же императорский дворец, пришедший за столетие в некоторое запустение, не ослеплял золотом, а потому не представлял интереса для грабителей в шпорах.
…Камердинер уже побрил Габриэля, помог ему одеться и после разрешения удалился. Посмотрев вслед слуге, виконт ухмыльнулся своим мыслям: у Жана де Бриенна и Бодуэна от блеска ромейских императоров остался только титул, в остальном - ужасающая нищета. Габриэлю даже слуг не выделили. Ладно камердинер, но даже кухарку, прачку и горничную пришлось нанимать за свои деньги. Хорошо хоть комнаты для проживания им предоставили на выбор. Габриэль выбрал себе эту опочивальню из-за большого мозаичного панно в полстены: на фоне зеленеющей оливковой рощи маленький мальчик играл с ягненком, другой ребенок пас гусей, за детьми наблюдала красивая гречанка с тяжелой амфорой на плече. Эта мирная картина всегда поднимала виконту настроение.
Наверняка здесь когда-то жили женщины: даже мрамор на полу был выложен веселым затейливым узором. Габриэлю казалось, что благодаря витающему тут женскому духу Сабина становилась ближе к нему.
Он судорожно вздохнул и помотал головой, прогоняя наваждение. Пришлось сделать энергичную разминку, чтобы разогнать кровь по телу и избавиться от физиологической неудовлетворенности. Размявшись, виконт подошел к большому открытому окну и полной грудью вдохнул морскую свежесть, принесенную утренним бризом.
Буколеон находился на самом берегу Пропонтиды, и цокольный этаж был очень высоким - чтобы во время шторма волны лишь облизывали голый камень и не заглядывали в окна. Габриэль любил подолгу всматриваться в лазурный горизонт. Там, за морями, в Дамаске находится Сабина. Интересно, чем она сейчас занимается?
О местонахождении супруги он узнал из ее письма, полученного несколько дней назад. Габриэль прочел его много-много раз и, не сдерживая слез, представлял родную фигуру жены, склоненную над этим письмом. Но ее зашифрованное послание понял не сразу. Сабина написала: «Очень скучаю по своему коню и буквально вижу его наяву день и ночь». Эти слова сначала вызвали у Габриэля легкое раздражение: ладно бы сообщила, что скучает по сыну, а тут без коня ей, видите ли, стало тоскливо! И наконец его осенило: коня зовут Дамаск, и видит она буквально вокруг себя город Дамаск! Он всегда знал, что у него самая умная жена на свете, наверняка и его ребус разгадала.
Таким образом, они узнали о местонахождении друг друга. Уже что-то. Но Дамаск огромен, и Сабину могли спрятать в любом доме. В каждый ведь не заглянешь. Надо послать на разведку кого-нибудь, но кого? Родриго отважен и прекрасно владеет арабским, но лазутчик должен быть еще смекалистым, изворотливым, порой беспринципным. Такими качествами обладает Андрэ, но он не говорит на арабском. Нужен другой человек, в идеале - мусульманин. Да где ж его взять?
Размышления виконта прервал стук в двери. На приглашение войти в проеме возник Леон:
- Мессир! Пришел купец, чей караван мы отбили на прошлой неделе. Просит принять его.
- Какие-то претензии?
- Не похоже: улыбается и много кланяется, даже мне. С ним небольшая делегация.
- Хорошо, пусть подождут в Общем зале. Я скоро! - Габриэль обернулся к спящему оруженосцу: - Андрэ, подъем!
Тот подскочил, сполоснул лицо водой, оставшейся в тазу после умывания хозяина, и быстро оделся.
