Линнея вообще любила солнце и светлые тона, поэтому мебель в комнате была из ясеня, на полу – пушистый бежевый ковер, подарок Повелительницы Кошмаров, на огромном окне – занавески из бежевого тюля. Вдоль глухой стены стояли шкафы с хитрым стеклом, становившимся мутным при необходимости. За двустворчатыми дверьми находилась приемная, где скучала прехорошенькая, но весьма цепкая дочурка столичного мэра. Обычные люди к леди-ректор могли попасть только через ее идеально наманикюренные когти.
Но Хранительница Древа познания не была обычным человеком. И заходила она когда хочется и куда хочется. В том числе и в кабинет к энт-Виллоу. Не даром между шкафом с личными делами студентов и шкафом с коллекцией алкоголя был раздражающий провал, оголяющий неровную стену. Заставлять его инициативным любителям симметрии строго-настрого запрещалось, а предыдущий секретарь и вовсе лишился работы.
Линнея была погружена в чтение одного строго секретного письма, когда проем между шкафами ожил, туго сплетенные ветви разошлись, и в кабинет, подгоняемые пинками и матюгами, ввалились Раймонд энт-Тёрн и Лойд энт-Айви. За ними вошла злая, как тысяча демонов, энт-Эпли. Проем послушно затянулся, отрезая парням всякие пути к отступлению. Линнея проследила за процессией, аккуратно сложила бумаги в верхний ящик стола, подперла щеку рукой и спросила, обращаясь к Хранительнице:
– Драка?
– Драка!
– Магическая?
– Еще как!! – упирая руки в боки, заверила энт-Эпли. В этот момент она бы ужасно напоминала сахарницу, если бы не была так воинственно настроена.
– Мальчики? – Линнея перевела уставший взгляд на парней.
– И девчонка у лекарей! – докинула Хранительница.
– Ма-а-а-альчики?
Мальчики молчали, за разъяснениями пришлось обратиться к пышущей праведным гневом Хранительнице.
– Ну что они опять натворили? – почти жалобно спросила Линнея, надеясь быстро отделаться от всех троих.
– Этот накурил энт-Саар, а этот превратил коридор в терновые заросли!
М-да, быстро явно не получится.
– И как она?
– Да как… вино и дурман-трава, сама-то как думаешь? – как-то резко сдулась энт-Эпли.
– Смешать синего змея с зеленым в одной маленькой и очень слабой студентке? Айви, ты чем вообще думал?
Чем думал парень, сказать было сложно, поскольку сейчас он явно пребывал где-то вне этого помещения. Линнея вздохнула и, чуть поднапрягшись, вспомнила одно дивное отрезвляющее заклинание. Ткнула пальцем в Лойда и – бах! – парня аж отбросило на два шага. Он мгновенно позеленел, на лбу выступила испарина, а в блекло-зеленых глазах читался плохо скрываемый ужас.
– Я тебя, кажется, уже предупреждала, – буднично напомнила леди-ректор. – Предупреждала?
– Д-д-да… – пролепетал Лойд.
– И что говорила?
– Ч-что отчислите…
– И что ты думаешь по этому поводу?
– Энт-Виллоу, я…
– Знаю-знаю, так долго держался, сорвался, больше не будешь, нужно понять и простить, – поморщилась женщина. – Так вот нет.
– Как… как это нет? – ошарашенно спросил Лойд.
– Нет значит нет, энт-Айви. Вы отчислены с завтрашнего дня. Вещички соберите и сдайте комнату до завтрака. О причинах отчисления я сообщу вашему отцу… и главе сыскной службы.
– Энт-Виллоу, я умоляю…
Линнея оперлась на стол, стремительно поднялась на ноги и, наклонившись вперед, рявкнула:
– Ты эту дрянь в мою академию протащил! Ты у меня в ногах валялся, что больше никогда!
– Энт-Виллоу, пожалуйста, дайте мне шанс…
– У тебя был шанс облажаться – ты облажался. А теперь пошел вон.
Лойд дернулся было к Линнее, но двустворчатые двери за его спиной распахнулись, и парня вышвырнуло из кабинета. Энт-Виллоу медленно опустилась в кресло и перевела взгляд на Раймонда.
– Теперь ты… ладно он гнилая ветвь, а ты-то чем думал?
Раймонд упрямо молчал.
– Тебе не приходило в голову, что принятие некоторых малоприятных решений могло исправить ситуацию? Благородство, оно, знаешь ли, бессмысленно при таком раскладе.
Парень не ответил, лишь буря эмоций плескалась в ярко-зеленых газах.
– Ладно. Завтра после занятий явишься к энт-Эпли. Она найдет для тебя работенку в отместку за испорченный коридор. Свободен.
Раймонд легко поклонился и вышел из кабинета. Хранительница проследила за вышедшим взглядом и повернулась к Линнее.
– Отчисление? Серьезно? – спросила Мелисса.
Энт-Эпли уселась в одно из гостевых кресел и протянула ладонь в воздух. Из ближайшей стены выросла ветка, позеленела, отцвела, а затем согнулась под тяжестью двух золотых яблок. Женщина кинула одно леди-ректору, второе потерла о рукав и громко откусила.
– Он был безнадежен уже на втором курсе, – Линнея поставила яблоко на стол и придвинула к себе пепельницу.
– Так ты и на втором курсе это знала.
– Знала, – доставая из портсигара сигарету и мундштук, согласилась энт-Виллоу. – Каждому надо дать шанс облажаться, Мелисса.
– Что-то долго ты терпела.
– Он из тех студентов, чьи родители щедро оплачивают маленькие приятности своим детям, типа комнат бо́льшей площади. И тех, кого в конечном счете я не допускаю до посвящения.
Традиция отбирать студентов для посвящения была стара примерно так же, как Древо познания. Правда, энт-Виллоу редко пользовалась этой привилегией, но если уж не допускала кого-то, то исходила только из личных корыстных интересов. Аргументация всегда была одна: женщина с искренней печалью сообщала родителям, что их кровиночка не переживет первую трансформацию. Проверить это утверждение не мог никто.
Леди-ректор прикурила и с наслаждением втянула сигаретный дым.
– Фу, Линнея, ты же целитель, – поморщилась Мелисса.
– Во-первых, целительство – это всего лишь наследственный дар, а не клеймо. А во-вторых, сама себя гроблю, сама себя лечу, – флегматично отозвалась энт-Виллоу.
– С твоим-то талантом уж скорее до конца угробишь, чем вылечишь, – пробурчала собеседница.
– Не дождетесь, – усмехнулась леди-ректор, рассматривая на поверхности столешницы вмятины от собственных когтей. Ну вот, испортила такой чудесный стол.
– Тебя что-то тревожит. И это явно не поставки дурман-травы в академию.
Леди-ректор ответила не сразу. Женщина докурила, затушила сигаретку, провела ладонью по полировке стола, разглаживая вмятинки, и подняла глаза.
– Время пришло.
15
Очнулась я на лекарском этаже. Долго лежала и пялилась в резной сводчатый потолок, вспоминая, где я вообще нахожусь. Вечер за учебой, чья-то душная комната, Лойд… яркий пустой коридор и странные звуки – свист, словно что-то вспарывает воздух. Я всегда думала, что перед обмороком в глазах должно темнеть, а у меня вот наоборот – посветлело. Внутренне содрогнулась от всей этой истории. Мне раньше казалось, что высшее общество, где каждый мерзавец обворожительно улыбается, а любая распутница вспыхивает при удобном случае, как маков цвет, научило меня разбираться в людях. Страшно подумать, чем могла обернуться для меня эта история, если бы не… не кто?
