Я схватила его за ворот рубахи и удержала рядом, чтобы не отстранился, а я имела возможность отвечать едва слышно:
– Майер, а есть ли смысл продолжать настаивать на нашей помолвке? Кажется, у Зохара теперь море других проблем, поважнее какой-то сбежавшей невесты.
– Ты ошибаешься на его счет, – он нахмурился. – Вы все здесь ошибаетесь. Великий князь отступил, но не разбит, и он – старейший демон в империи, пользующийся неоспоримым авторитетом. Пока вы празднуете конец своей войны, на самом деле мы видим только ее начало. Но тебе надо встать на ноги и для начала хоть что-то исправить из содеянного.
Я присмотрелась к выражению его глаз лучше и осмелилась предположить:
– А может быть такое, что тебе даже хочется, чтобы Элвин не возвращался? Ведь для Хинанды его обращение – это практически его смерть, с которой она рано или поздно смирится. Готов ты потерять друга, чтобы получить его невесту?
Драк-шелле глянул на меня зло, но за желтыми искристыми радужками я рассмотрела сомнение:
– Зачем ты задаешь этот вопрос, если уже дала обещание его вернуть? Или ты стала настолько бессердечной, что теперь будешь лежать тут и взвешивать, кому тебе выгоднее угодить? Ты с самого начала мне казалась трусливой, но искренней и благородной. Сейчас я вижу совсем другого человека, которого уже не так хочется спасти, как раньше.
Он меня уязвил, пришлось отпустить и покаянно покачать головой. Мы, вместе с шелле и Маритой, случайно переплели свои судьбы прочным узлом, и я обязана притворяться, что мораль для меня не пустой звук: я должна вернуть Хинанде ее возлюбленного за то, что она вернула Мариту мне и Аштару; вернуть Элвину Хинанду за то, что он впервые за сотни лет подарил имельцам шанс возможной свободы; заново разбить многострадальное сердце Майера, но никогда не ставить его перед такой дилеммой. И до конца своих дней изображать, что мое сердце сделано из булыжника, его ничто не тревожит и не может просочиться внутрь.
Поправилась я поразительно быстро. Зохар Рокка когда-то хотел сделать меня чуть красивее, но тем подарком создал тысячу проблем себе самому, а моему телу добавил не только магии, но и почти демонической выносливости. Майер и Хинанда дождались моего выздоровления и сразу же приказали собираться в путь. Мои родители не убеждали их погостить еще немного – для нашего замка прием настолько высокопоставленных гостей был немыслимой задачей. К тому же дом наводнили зверолюды, на поклон к шелле приезжал даже сам глава Шестой Окраины, но и он поспешил вернуться восвояси, прекрасно понимая общее настроение. Бунт подняли общим решением, но никто не рассматривал в этом уравнении участия дракона, потому до сих пор никто не мог утверждать, чем обернется в итоге эта победа. Не придется ли потом всем восставшим княжествам, как и великому князю Шестой Окраины, нести ответ перед самим императором? Вот только и радости местные скрыть не могли – и они нетерпеливо ждали, когда недовольные шелле отчалят, чтобы перестать стесняться поздравлять друг друга в полные восторга голоса.
Мы ехали в карете, почти не делая перерывов в дороге. Майер обучал меня приветствиям на древнем драконьем наречии – говорил, что, возможно, Элвину будут понятнее эти слова. Мне все еще не хотелось раскрывать до конца свои знания, потому я повторяла за ним, как если бы слышала этот говор впервые. Хинанда по большей части отмалчивалась, а я пыталась справиться со стыдом перед ней – стыдом, природа которого мне и самой не до конца была ясна.
Витай и Веран встретили нас возле подножия западных скал. Здесь уже нестерпимо пахло весной, отчего голова шла кругом. Хоть пока до первой зелени предстояли многие дни, но само настроение становилось другим. Я совершенно по-глупому наполнялась свежестью и какой-то неоправданной верой в то, что все наладится. Ощущением своего могущества – теперь, когда кости и раны зажили, я могла припомнить каждый свой поступок и тихонько гордиться собой. Вряд ли кто-то теперь назовет меня стеклянной, у новой меня вся жизнь впереди – и та жизнь будет совсем иной, чем прежде. Не проще, наверное, но определенно осознанней. Начну я с решения задачи с Элвином, потом займусь собственной судьбой. И ведь снова на недели опоздаю к началу триместра, придется догонять – это уже становится традицией.
Кеймары же выглядели сосредоточенными:
– Нет, Хинанда, тебе точно идти рискованно. Если мы потеряем не только Элвина, но и тебя, это будет уже двукратная беда. Он ведь и нас пытался спалить – благо мы в магии не слабаки. Осталась одна надежда: драконы больше всего акцентируют внимание на запахах. Если Эл обратился из-за Айсы, то как раз ее запах может ему напомнить о причинах такого выбора. Ей стоит идти одной.
Они меня еще несколько часов подряд инструктировали, но я слушала вполуха. Настоящего страха почему-то не было. Я такой ужас пережила совсем недавно, что теперь всерьез испугать меня было настоящей проблемой. Или я никак не могла до конца поверить Кеймарам, что огромный дракон – это вовсе не тот бесконечно спокойный Элвин, которого я знала несколько месяцев.
Забираться по крутому склону горы пришлось самостоятельно, но маги подготовили меня и объяснили самый простой путь. С какого-то момента их подсказки уже не требовались – я ощущала присутствие огромного зверя кожей. Одна из пещер источала тепло, именно там он и залег в спячку. Почти безбоязненно я пробралась внутрь и рассмотрела край знакомого крыла. Забыла все слова приветствия, не подумала переходить на старое наречие – нет, я до такой степени устала за время подъема, что просто подобралась к его боку, улеглась на разогретые камни и уснула.
Это было очень странное ощущение: будто я, приблизившись к самому могущественному существу на белом свете, сама сделалась такой же. Я видела прекрасные сны, просыпалась ненадолго, переворачивалась на другой бок и снова погружалась в дремотные фантазии. Дракон словно вовсе не обращал на меня никакого внимания: он тоже иногда приоткрывал глаза, недовольно фырчал, но потом терял интерес и возвращался к просмотру легенд этого мира, которым тысячи лет. Кажется, я даже начинала понимать, почему ему сделалось безразличным все остальное.
Но мое тело оставалось человеческим, и единственная фляжка с водой, которую братья привязали к моему поясу, уже давно иссякла. В желудке заболело, засосало голодом, и это заставило начать считать, сколько же суток я уже провела здесь в этом счастливом беспамятстве. Наверняка не больше двух, иначе уже падала бы в голодные обмороки, но по ощущениям казалось, что прошли столетия.
И мне пришлось дергать себя точно так же, как я изначально собиралась дергать Элвина:
– Проснись, Айса, после смерти отоспишься. Проснись, внизу тебя ждут люди, которым ты задолжала! Эй, милорд, а вам еще не хочется поесть? Милорд!
Элвин почти не реагировал. Единственное, что его конкретно выводило из себя – мои попытки забраться к нему на шею. Тогда он беспардонно стряхивал меня, топтался нервно на месте, но принюхивался в мою сторону, успокаивался и заново сворачивался клубком немыслимых размеров.
Я надорвала голосовые связки, пытаясь до него докричаться. Говорила о своей благодарности, перечисляла имена его близких, много раз повторила про грусть его великолепной невесты, которая места себе не находит от беспокойства. Желто-оранжевый глаз с вертикальным зрачком уже наполнялся злостью всякий раз, когда я открывала рот. Но я не сдавалась и в какой-то момент перешла на имя:
