И едва я тоже, наконец, проваливаюсь в сон, как квартиру снова разрезает резкий звук, на этот раз дверного звонка. Вскакиваем с Машей одновременно и испуганно смотрим друг на друга.
– Кого может принести в… – она смотрит на дисплей телефона, – в почти двенадцать ночи?
Выбираемся из постели и идём через гостиную в коридор, держась за руки. Понимаю, что пока мы не открыли двери, ничего страшного не случится. Мы дома, за надёжными дверями. Но страх всё равно сковывает, заставляя сердце колотиться быстрее. Я так с последними событиями точно перейду в разряд сердечников.
Машка нажимает на камеру домофона. В хорошо освещённом подъезде видно, что стоит женщина средних лет.
– Это консьержка, – шепчет Карташова и нажимает на спикер. – Лилия Ивановна, что случилось, что вы так поздно?
– Мария, – отвечает женщина. – Я и сама удивилась. Тут коробку в вашу квартиру курьер передал. Сказал срочно. А ещё сказал, что это для Валерии.
Мы замираем, переглядываясь. Чувствую, что меня начинает тошнить.
Едва не хватаю Машку за руку, когда она всё же открывает двери и забирает коробку у консьержки. Захлопывает дверь, закрывает замок и ставит в гостиной на журнальный столик.
Коробка красивая, в форме цилиндра. Нежно-бежевая, с розовой лентой вместо ручки. Обычно в таких сейчас стало модно дарить цветы. Но мы с Машей смотрим на неё так, будто там бомба с часовым механизмом.
– Здесь записка, – Маша тянет руку к листочку, прикреплённому сбоку, отрывает его и протягивает мне.
Это нелогично, но я мотаю головой, и тогда она читает сама.
«Принцесса, прости, если напугал. Позволь мне загладить вину. Принцессы же любят цветы?»
Машка улыбается, а у меня спина покрывается холодным потом. Откуда он знает, где живёт Карташова, и вообще, что я сейчас у неё?
– Ну смотри, не такой уж и придурок, раз извиняется, – говорит подруга. – Цветы прислал. Ну открывай уже!
Меня не покидает ощущение, что здесь что-то не то. Я помню его чёрный взгляд, помню то, что в нём плескалось в то время, как лицо было абсолютно спокойным и расслабленным.
Но всё же берусь за крышку. Сидит плотно, и я беру коробку в руки, чтобы было удобнее. Поддеваю крышку, она слетает, а я столбенею, а потом отшвыриваю коробку вместе с розами. Чёрными.
Чёртов псих прислал мне тринадцать чёрных роз.
Глава 8.
Я ему не позволю. Не дам запугать меня. Чёрта с два тебе, долбаный ты псих!
Прикрываю глаза и сжимаю руки в кулаки, стоя у окна. Уже больше недели я живу в этом аду, сотканном из страха. Понимаю, что он делает. Манипулирует. Запугивает. Играет. Но какова цель? Поиметь меня? Думаю, это было бы слишком просто – физически. Он хочет поиметь меня ещё и морально. И, надо сказать, у него получается.
Я может и не бойкая палец-в-рот-не-клади, но и не дура. Хватит. Мне эти игры осточертели. Клуб, машина, розы… И вот вчера снова.
В мае я выпустилась не только из гимназии, но ещё закончила музыкальную школу – лучшую в городе и всём крае. Восемь лет отдала скрипке. И моя преподавательница очень любила меня за старательность и, как она утверждала, настоящий талант. Но, думаю, тут больше я брала всё же старательностью. Мы с ней всё лето поддерживали отношения, а с осени она пригласила меня работать в дуэте с пианистом. Надо сказать, подобное в школе особо не практикуется. Научили – отпустили с выпуском в жизнь, если ученик не связал свою профессию с музыкой. Но со мной Вера Степановна расстаться совсем не захотела.
И вот вчера я пришла на репетицию. Пока девочка-пианистка разыгрывалась с Верой Степановной, я взяла скрипку и отвернулась к окну. Прикрыла глаза – всегда так делаю, когда ставлю смычок на струны. Ловлю первое мгновение музыки, настраиваясь. Под разыгравшийся за окном дождь сделала первые движения рукой, расслабляя кисть и сливая её со смычком.
А потом открыла глаза и увидела его. Мой ночной кошмар стоял у дороги напротив окон. Ноги широко расставлены, руки в карманах, сзади такой же чёрный, как и он сам, здоровенный мотоцикл. Даже с высоты третьего этажа, сквозь стену дождя и расстояние я видела, что он смотрел прямо на меня, не моргая и не шевелясь. Весь мокрый, но, кажется, его абсолютно не заботило, что холодная вода стекает по лицу и одежде. Он просто стоял и смотрел. Помимо воли зародилось ощущение, что он и не человек вовсе.
Смычок соскочил, и я едва не выронила скрипку. Сыграться с девочкой-пианисткой практически не вышло. Пришлось извиниться перед ней и преподавательницей и сослаться на головную боль. И это даже не ложь была, потому что голова действительно разболелась. Я набралась смелости и снова выглянула в окно, но напротив уже никого не было. Однако вызывать такси не стала, а позвонила папе и попросила забрать, тоже сказав, что чувствую себя плохо.
Отец оставил на работе помощника за главного и скоро приехал. Мне стало стыдно и неудобно, что я отрываю папу от дел. Но мне и вправду было страшно.
Всю ночь я продрожала под одеялом, вспоминая то чёрные розы, рассыпавшиеся по светлому ковру в гостиной Карташовой, то сжатые плотно губы и стекающую по широкому подбородку дождевую воду, то горячее влажное касание языка у меня за ухом. Проваливалась в дрёму и снова вскидывалась. Зачем-то задёрнула шторы на окне. Снова вертелась в постели, не находя удобного положения. И уснула уже под утро.
Встала, естественно, в дурном настроении и с опухшим лицом. И тогда я разозлилась.
Не угадал он ни черта. Просто так ли я проходила курсы психологии и сейчас изучаю её в институте? Не позволю я какому-то психу свести меня с ума, пусть даже не думает.
Тогда в машине я потеряла свой шёлковый шарфик, но это пол беды. Я сильно расстроилась, что с меня слетел бабушкин кулон на цепочке. Он очень важен для меня. Передавался в моей семье из поколения в поколение с конца восемнадцатого века, так что я не собираюсь терять его из-за какого-то придурка.
И вот после определённых принятых решений я стою сейчас у окна. Решимости поубавилось значительно, но я вознамерилась вернуть свою вещь. И спокойствие. Психологи говорят, что чтобы перестать бояться, надо резко развернуться и посмотреть в глаза своему страху. Иногда он просто рассеивается.
Этот Миксаев просто поймёт, что мне плевать на его игры и отстанет. Пусть ищет кого-то, кто будет бояться его. А я – нет.
Делаю вдох-выдох. Ещё раз проверяю в сумке купленный сегодня газовый баллончик и вызываю такси. Я нашла в Интернете адрес, где находится репетиционная студия «Wet rain», в их Инсте по фоткам прикинула, когда они примерно репетируют. Концерт в клубе значится на завтра, значит, скорее всего, они готовятся. Ну или, по крайней мере, я посмотрю на это место, может у кого узнаю, когда ребята там бывают.
Да, Влад, я тоже не дурочка. Ты удивишься, но я могу за себя постоять.
