Но тут в кои-то веки мозги включает Машка, которые, к слову, у неё есть, но редко используются.
– Дай посмотрю, – она снова вынуждает Кота лечь на спину и задирает ему куртку и свитер. – Моя мама врач, многому научила, я с ней часто в больнице на дежурстве бываю, – объясняет Миксаеву, который смотрит очень недоверчиво.
Она пробегает пальцами по животу, ощупывает рёбра.
– Тише, малышка, а то может случиться конфуз, – хрипло выдаёт Игорь, облизывая губы в крови, а Карташова ему смущённо улыбается, но потом снова серьёзно сдвигает брови.
– Нет, внутреннего кровотечения нет – живот мягкий.
– В смысле мягкий? Я тут в зале каждый день железо таскаю, чтобы пресс как камень, а ей мягкий. Я обиделся вообще-то.
– Придурок, – Влад улыбается, снова поражая меня сменой эмоций.
– Но рёбра, по ходу, сломаны, – ставит диагноз Карташова, когда надавливает куда-то сбоку, а Игорь хрипит и крепко высказывается. – Надо всё равно в больницу.
– Поехали. Лера, открывай машину.
Миксаев встаёт сам и подтягивает под мышки Котовского. Затаскивает его на заднее сиденье в салон, туда же ныряет Машка, бережно укладывая голову пострадавшего себе на колени.
– В какую? – спрашиваю Миксаева, который складывает своё оружие и снова крепит его на бок мотоцикла.
– За мной поедешь.
Он надевает шлем, а я замечаю, что у него разбита бровь и костяшки на левой кисти. Неуместно про себя отмечаю, что он, наверное, левша.
Усаживаюсь за руль и пристёгиваюсь. Разворачиваюсь и жду. Влад делает разворот и выезжает передо мной, моргает задними фарами, сообщая ехать за ним, и газует. Я тоже выжимаю за ним.
Глава 24.
– Прости меня, прости! – Машка рыдает уже больше часа, уткнувшись мне в плечо. – Лер, я такая дура! Дура просто!
Она раскаивается так искренне, размазывая слёзы по распухшему лицу, что я оттаиваю и начинаю гладить её по голове. Машка такая Машка. И она родной мне человек. Просто она такая – яркая, громкая, импульсивная и очень искренняя. Если ей плохо, она никогда этого не скрывает, когда хорошо, об этом знает весь мир. И она моя лучшая подруга.
– Лер, мама сказала, всё с ним хорошо, но я так переживаю.
Выбора особо не было, и пришлось везти Игоря в ту больницу, где работает Машкина мама. Карташова наплела ей какую-то полуправду и уговорила не сообщать ничего моим родителям. Тётя Люда поджала губы, но пообещала, а потом занялась Котовским. Вроде бы ничего серьёзного не оказалось, ушибы и ссадины. Обошлось без переломов и сотрясения. Мы какое-то время подождали в коридоре, а потом она выгнала нас всех троих, велев ехать домой. Миксаев от предложенной помощи в больнице отказался, хотя ему бы промыть рану на лице и руки не помешало. Сидел злой и надутый. А когда я на улице подошла поблагодарить его за помощь, сказал, что дату и время для благодарности пришлёт. Но я настолько устала, что даже не отреагировала. Просто кивнула, только бы быстрее наше сегодняшнее общение завершилось. Лучше не думать об этом, чтобы перестать ощущать всё то, что я ощущаю, когда он рядом.
А потом он ехал за нами немного на расстоянии, и когда я припарковалась возле Машкиного дома, просто свернул и исчез.
Анализируя сегодняшний день, когда Карташова выключается, свернувшись клубочком на своей стороне кровати, я чётко понимаю, что без Влада бы сегодня не справилась. Бросить Машу бы не смогла, попытавшись сделать хоть что-то, но вот что именно бы я смогла? Скорее всего, оказалась бы там же. А он не послал меня, не струсил, когда дело зашло в совершенно нехорошую сторону.
Но также я увидела, на что он способен. Машина для убийства, не иначе. Мне кажется, он никого не боится. Вообще никого.
И почему именно он встал на моём пути? Не обычный парень с обычными запросами и желаниями, а именно он?
Я достаю из-под подушки телефон и набираю в поисковике его имя, захожу на страничку в Википедии, посвящённую Миксаеву.
Родители погибли в автокатастрофе, когда ему было четыре. Он выжил и был помещён в детский дом, откуда через год его усыновила семья Миксаевых. Сказано, что проявлял с детства особые способности к математике. Неудивительно, если вспомнить все те книги, что я видела у него в квартире.
Окончил закрытый лицей для одарённых детей во Владивостоке, в наш город вернулся в шестнадцать лет. Экстерном закончил музыкальный колледж, в девятнадцать собрал группу «Wet rain», став её лидером. Сейчас ему двадцать три.
Владеет боевым восточным искусством бодзюцу – бой на шестах.
Далее перечисляются его награды в спорте и достижения в музыке.
Но это всё поверхностная информация. Звучит как парень-сказка, если не ощутить его внимание на себе. Слишком пристальное и непонятное. Потому что я действительно не понимаю, чего именно он хочет от меня. Секса? Думаю, для этого у него есть куча возможностей и желающих. Одних только подписчиков в Инстаграм почти полмиллиона. Дай намёк – и выбирай из сотен вариантов.
Тогда что ему нужно от меня? Но я уже отвечала на этот вопрос. Поиграть. Позабавиться, наблюдая, как глупая домашняя дурочка будет шугаться его развратных игр. И самое интересное, я не пойму, как реагировать, чтобы его этот интерес пропал. Моё понимание ситуации ничего не даёт и не меняет. Просьбы не действуют, сопротивление делает только хуже. Может, мне нужно просто выждать? Прикинуться мёртвой и не двигаться, пока ему не станет скучно. Но что он успеет сотворить со мной, пока будет развлекаться?
Интуиция вопит, что бодаться с таким бесполезно. Себе же дороже. Он просто возник на моём пути, вырос из ада, горя смертельным пламенем и выжигая вокруг кислород. Сдаться страшно, сопротивляться ещё страшнее. Но как так вышло, что именно ему я сегодня позвонила, оказавшись в безвыходном положении? Именно он проявил своё хоть и извращённое, по-своему заинтересованное, но участие?
Сообщение от Миксаева пришло рано утром. В пять часов, пока я спала. Вижу его уже в десять, когда мы с Машкой садимся завтракать. Её мама как раз пришла со смены, обрадовала дочь, что с её «другом» всё нормально, и утром его отпустили домой. Тётя Люда расспрашивает, что это за парни и как мы оказались с ними. Карташова-младшая делает глаза блюдцами и уверяет мать, что знакомы мы с ними давно, но шапочно. И когда мы поехали в супермаркет вечером за йогуртом, к нам пристали какие-то неадекваты, а парни проходили мимо и заступились. Мама Машки делает вид, что верит, но обнимает обеих и просит быть осторожными. А ещё говорит, что белобрысый красавчик ей понравился, хоть в его крови и нашли алкоголь. А вот второй был какой-то слишком напряжённый, даже зловещий.
Да не то слово, тёть Люд.
Она жарит нам оладьи, ставит на стол вазочку с мёдом и уходит отдыхать, сказав, что дежурить на этой неделе придётся чаще, потому что один из врачей ушёл на больничный, а ещё один в отпуске, так что нагрузка увеличилась на всех сотрудников, в том числе и на заведующую отделением.
