В гостиной включен частично верхний свет, Игорь ходит туда-сюда по комнате, держа на руках маленькую девочку в пижаме с единорогами. Она обнимает его за шею, беспрерывно хнычет, трёт глазки и утыкается носом ему в плечо.
– Милашка, ну хватит, тише, маленькая, – Игорь приговаривает негромко и гладит её по спине, но это слабо помогает.
– Что случилось? – подхожу ближе и спрашиваю негромко.
– Мы тебя разбудили?
– Ничего страшного, – отмахиваюсь.
– Сестру вызвали срочно в смену, и она вечером, когда ты уже спала, привезла Милану, – Коту приходится качать её чуть сильнее, потому что девочка начинает хныкать громче. – Она поела, и я уложил её, а чуть больше часа назад проснулась и теперь беспрерывно плачет. И я не могу понять почему.
Котовский выглядит растерянным и очень обеспокоенным. И даже испуганным, потому что всё вышло из-под контроля, и он не знает, что делать.
– Игорь, она вся горит, – прикладываю ладонь ко лбу малышки и понимаю, что у той жар. – У тебя есть термометр и аптечка?
Кажется, сейчас я впервые вижу в глазах этого выдержанного и уравновешенного парня панику. Протягиваю руки и забираю девочку к себе. Она даже глаза до конца не открывает, просто обнимает меня за шею, продолжая негромко хныкать, тычется лбом ближе к ключицам, пытаясь прижаться горящим лбом к моей относительно прохладной коже.
– Да, есть. В ванной.
– Ну так неси.
Пока он уходит на поиски, я смотрю на личико и ручки малышки, отмечая, что ни сыпи, ни каких-либо других кожных заболеваний нет. Это может быть всё что угодно: от отравления или простуды до ветрянки.
– Вот.
Кот ставит передо мной на столик пластиковый контейнер. Я радуюсь, что среди немногочисленных лекарств отыскивается ртутный термометр. Измерение показывает довольно высокие цифры – почти тридцать девять градусов. Игорь бледнеет ещё сильнее. Отдаю девочку снова Котовскому и внимательно исследую содержимое аптечки.
– Сколько ей лет, Игорь?
– Почти четыре. Маша, у меня нет детских лекарств.
– Я вижу. У тебя и взрослых-то не особо.
Есть средства первой помощи, думаю, у Игоря достаточно ответственности при подобных увлечениях иметь такой набор на случай, если что-то пойдёт не так. А вот стандартной аптечки толком нет. Но мне везёт найти нужные средства в ампулах для литической смеси. Беру всё необходимое и ухожу на кухню, чтобы малышка не видела. Прикидываю примерно её вес и смешиваю лекарства в шприце. Мама давно научила, да и работая санитаркой, насмотрелась всякого.
– Маш, ты точно знаешь, что делаешь? – спрашивает Кот, когда захожу снова в гостиную.
– Теперь придётся довериться тебе, Игорь.
Он думает меньше доли секунды, а потом поворачивает малышку так, чтобы мне было удобно сделать укол. Поёт ей, чтобы ребёнок не успел испугаться. Я делаю всё быстро, она вздрагивает, начинает плакать чуть сильнее, но вскоре снова переходит на тихий монотонный плач.
– Скоро станет легче, её нужно постоянно поить.
Забираю Милану к себе на руки, даю Котовскому инструкции как приготовить слабый солевой раствор, чтобы выпаивать малышку. Обезвоживание у детей при такой температуре – самая большая опасность.
Игорь всё делает как я сказала, приносит графин и стакан. Малышка вредничает, но нам всё же удаётся уговорить её выпить хотя бы немного. К Котовскому на руки она идти почему-то категорически отказывается, уже спустя двадцать минут её бросает в пот, и она выключается у меня на плече будто лампочка.
Усаживаюсь на диван поудобнее. Девчушка сжимает ладошками у меня на плечах халат и всхлипывает ещё пару раз во сне.
– Давай я отнесу её.
– Не надо, она только уснула, да и за ней нужно присматривать. Температура может снова вырасти довольно резко. Лучше прикрой её чем-то сверху.
Кот достаёт из шкафа мягкий небольшой плед и набрасывает на девочку. Сама не знаю зачем, но когда он наклоняется, вдруг кладу ладонь ему на лоб. Он вздрагивает, удивлённо поднимает на меня глаза, но не отстраняется.
– Игорь, вообще-то у тебя тоже жар. Вы, видимо, поймали недавно какой-то вирус.
Он отстраняется и смотрит с недоверием, сводит брови на переносице, но потом зажимает под рукой термометр. Через пару минут тот уже показывает больше тридцати восьми.
– Маш, может, тебе лучше уехать, чтобы тоже не подхватить заразу?
– Если я восприимчива к этой инфекции, то уже поздно, контакт был продолжительный, – я почему-то смущаюсь от собственных слов и опускаю глаза, но тут же ругаю себя за неуместное жеманство. – Иди ложись, я побуду с девочкой. Но сначала тоже надо сбить температуру.
– Ну нет уж, – Котовский выставляет вперёд ладонь, сузив глаза. – Я не дам тебе ширнуть иглу мне в зад.
Такой большой, а уколов боится. Мне становится смешно, и сдержать улыбку не получается. Большой и серьёзный Доминант вдруг испугался укола от температуры. В следующий раз, если вдруг его манипуляции в игровой будут меня пугать, я напомню себе об этом. А если совсем страх потеряю, то и ему тоже.
– Просто выпей таблетку, Игорь, – чуть прикусываю нижнюю губу, чтобы вдруг смешок не сорвался.
Объясняю, какую именно надо, и отправляю его в постель. Он ещё пару минут колеблется, в сотый раз уточнив, не трудно ли мне будет одной с Милашей, но потом всё же уходит, устало опустив плечи.
Глава 34.
Игорь просыпается, когда на улице уже светит солнце. На часах почти восемь. Он садится на кровати и потирает глаза. Футболка вся промокла, резинка штанов тоже. Голова тяжеловатая, но с тем, какой была ночью, не сравнить.
Котовский стаскивает мокрую одежду и торопится в душ. Становится противно от самого себя. Немного першит горло, но это мелочь. Справится, не маленький. Важнее, как там Милашка. Поэтому Кот быстро переодевается в чистое и торопится вниз. В гостиной Маши с девочкой нет, он находит их в комнате, что выделил для неё. Милана спит на боку, Маша рядом, приобняв девочку.
Котовский замирает в дверях, вдруг чувствует себя растерянным. Потому что… потому что ему нравится эта картина. Маша так органично смотрится рядом с маленьким ребёнком, что в груди начинает щемить. Вот кто звал это ощущение? Кто его приглашал? Безусловно, Игорь благодарен девушке за помощь, но он ощущает не только благодарность. Какая-то щемящая нежность шевелится внутри, приводя в движение старые, заброшенные, зарытые, но всё ещё живые механизмы. Они скрипят, дёргаются, а потом начинают вращаться. Больно бьются запылёнными шестерёнками друг о друга, но всё же неумолимо разгоняются.
Машка красивая. Не только обнажённая в его любимой фигурной обвязке, но вот так она ему тоже очень нравится – с растрёпанными волосами, без косметики, спящая. Светлые длинные волосы скручены в пучок, который растрепался, и прядки легли на шею и плечо. Тонкая кисть с полосочкой-колечком лежит на плече его племяшки, и у Кота вдруг внутри вспыхивает двоякое чувство: ему хочется и накинуть верёвку на это запястье, и прижаться губами. В то самое нежное место, где лучше всего прощупывается пульс.
