Глава 42.
Дежурство началось в шесть, а уже в девять у меня нет сил. Я присутствовала на стремительных родах. Точнее даже не просто присутствовала, а ассистировала Захару. Ничего не скажешь, он просто профи. Это каждая только мечтает родить быстро, на самом же деле, это совсем небезопасно, патологий потом может быть не меньше, чем при затяжных. Высокая травмоопасность как матери, так и малыша.
С этой молодой женщиной всё было непросто. От первых схваток до того, как неонатолог приняла из рук Зернова малыша, прошло менее двух часов. Но команда и девушка под руководством доктора справились. Я же в этот раз тоже просто так не стояла. Ситуация хоть и была сложной, Захар активно продолжил обучать меня и даже привлёк к действиям. Он говорит, что именно в сложные моменты врачи и учатся по-настоящему.
После того, как наша основная миссия была окончена, Зернов позвал меня и ещё одну акушерку выпить чаю в ординаторской, но Катерина сослалась, что ей срочно нужно позвонить, и ушла в сестринскую, пообещав присоединиться минут через двадцать.
Захар ставит на столик две кружки, бросает по одноразовому пакетику чая, я набираю чайник под краном и ставлю на подставку. Продолжаю проворачивать в голове его действия во время родов, молниеносное принятие решений, что, скорее всего, спасло мать ребёнка, потому что у неё началось обильное кровотечение.
– Ты что-то в задумчивости, Маш, всё хорошо?
– Да, всё нормально. Прогоняю в голове всё, что только что видела.
– Тормозни. Выдохни, освободи голову, а потом, чуть позже вернись к этому.
– Попробую.
Чувствую, что под носом немного мокро. Прикоснувшись рукой, обнаруживаю на пальцах кровь.
– Блин, – тихо ругаюсь и незаметно вытираю пальцы салфеткой.
Кажется, течи не будет, так, по мелочи закровило.
– Так, Карташова, что такое?
Ну вот, теперь не отмазаться.
– Всё нормально, Захар, садись, я налью чай.
Но Зернов уже вцепился взглядом, не отстанет.
– Как ты себя чувствуешь? Нагрузка в последнее время на тебя сильно возросла.
– Не сильнее, чем была до этого.
– И всё же?
Пожимаю плечами. Вообще-то, некоторые моменты для беспокойства есть. После трёх месяцев регулярного цикла, месячные снова взбрыкнули, уже десять дней, как должны начаться, а всё тишина. Вроде бы и грудь побаливает, как обычно, и слабость. Классика ПМС, а долгожданных дел всё нет.
– Нормально, правда. Цикл снова немного нарушился, но думаю, скоро всё придёт в норму.
– Немного – это…?
– Дней десять, может двенадцать.
– Угу. Понятно, – он отодвигает кружки, которые я только что наполнила кипятком. – Пошли.
– Куда?
– В смотровую, Маш.
– Да не надо, тем более после родов только, Захар. Всё нормально, я…
Остаётся только вздохнуть и последовать в соседний кабинет вслед за своим начальником и врачом. Ну и другом, конечно.
– Лежи ещё, – после осмотра Захар отъезжает на стуле чуть в сторону, подключая аппарат УЗИ, что стоит у кресла.
– Что-то не так? – напрягаюсь.
Но у него есть привычка не отвечать в процессе. Зернов настраивает аппарат, изображение, внимательно всматривается, пока я пялюсь в потолок и слушаю, как гулко от волнения стучит в груди сердце. Неужели лечение не помогло? Вдруг какие-то более серьёзные нарушения начали развиваться?
– Напомни мне твои последние месячные.
Вспоминаю точную дату начала последних. Тогда ещё Игорь на пляж звал в свой редкий выходной, и я досадовала, что организм меня подставил. Но число приходит, и я называю.
– Маша, что ты видишь на экране? – через пару минут Захар поворачивает экран аппарата так, чтобы я видела. Не прекращает даже сейчас меня обучать.
В треугольнике изображения я понимаю, что вижу свою матку, а внутри небольшое овальное включение, светлое по краям и чуть затемнённое внутри. Меня всю сковывает льдом от страха.
– Это… опухоль…?
– Карташова, два тебе по практике, так и поставлю в отчёте, – вскидывает брови. – Это что за опухоль такая, у которой регистрируется сердечная деятельность?
– …
– Ты беременна, Маша. Около шести недель. Это не опухоль, а плодное яйцо, сердечный ритм ровный, на данном этапе все показатели в норме, насколько можно судить по данным этого аппарата. Поздравляю, что ещё сказать.
Захар убирает аппарат, а я снимаю ноги с подставок, опускаю их, а сама так и остаюсь сидеть на кресле, одёрнув халат. Мысли растекаются, а потом вдруг с силой ударяют в голову. Шесть недель. Беременности.
– Господи… – шепчу, закрыв лицо ладонями. – Что же…
– Так, стоп, – Зернов подходит ко мне. – Я поторопился с поздравлениями? Маш, а ну посмотри на меня.
Качаю головой, понимая, что плачу.
– Эй, девочка, тише, – берёт меня под локоть, помогая спуститься и усаживает рядом на стул. – Ты не хочешь?
– Дело не во мне, – всхлипываю. – Что я Игорю скажу теперь?
Захар выпрямляется и почему-то смотрит на меня как на дурочку.
– Карташова, я думал ты умная, а ты что-то так себе. Пошли, у нас чай остыл уже, а Медведеву из третьей уже скоро в родзал переведут.
Мужчина увлекает меня, едва стоящую на ногах в соседнюю ординаторскую, где уже действительно остыл наш чай. Снова как ребёнка усаживает на стул и подвигает кружку и вазочку с печеньем.
– Слушай сюда, Маша, очень внимательно, раз у тебя гормональный бум отключил мозги. Мы с Котовским дружим четыре года. Не притирались и не присматривались, а после родов его сестры сразу стали дружить близко. И вот что я хочу тебе сказать о нём: интереснее и необычнее человека я ещё не видел. Мудрый не по годам, хваткий, наблюдательнее любого агента ФСБ, наверное. Но я сразу понял, что в нём сидит что-то. И речь не об увлечениях верёвками, а что-то в душе. Глубоко внутри. Сломанная ветка, которая не срастается, но он её старательно перетягивает и перевязывает. А потом появилась ты, и тогда я понял. Вот прямо тогда, когда тебе стало плохо в клубе. Вместо хитрожопого прищура я увидел панику во взгляде. Понимаешь, к чему я клоню?
Пожимаю плечами, шмыгнув носом.
– К тому, что Кот тебя любит. Любил все эти годы. Но однажды ожёгшись, он дует на воду. Натягивает поводок до треска, дико боясь, что снова всё полетит к чертям. И, Маш, сколько раз вы не предохранялись? Вряд ли один или два.
Вспоминаю, что действительно, Игорь не единожды пренебрегал защитой. Он очень предусмотрительный, но тут как-то всё само собой получалось.
– Но ведь я таблетки пью, Захар.
