Судьбу Ледерера и Харриса повторили почти все следовавшие за ними колонисты: все, кто игнорировал совет местных жителей и пренебрегал их тропами, в конце концов терялись в зарослях и увязали в болотах, а те, кто доверял знаниям индейцев, беспрепятственно добирались до цели. Столетие спустя после Ледерера, следуя по индейским тропам, знаменитый альпинист Дэниел Бун и его команда из тридцати пяти лесорубов преодолели Аппалачи по Камберлендскому перевалу, открыв тем самым континент для дальнейшей экспансии колонистов на Запад.
* * *
Индейцев-проводников иногда называли «следопытами». Это слово имело два значения: в диких и отдаленных районах работа этих людей действительно заключалась в прокладывании новых и поиске старых троп, однако в более густонаселенных районах – там, где, по словам первооткрывателей, уже существовали «лабиринты» троп, следопыты должны были прокладывать путь, то и дело выбирая одну из множества существующих троп. Один знакомый ученый из Северной Каролины рассказал мне, что недавно прочитал книгу по истории Хиллсборо, которая начиналась с сомнительного утверждения, что к моменту своего основания графство было «глухим бездорожьем».
– Это полная чушь! – воскликнул он. – Проблема заключалась не в бездорожье, а в огромном количестве троп. Вы не могли обойтись без проводника-индейца, потому что только он мог сказать, по какой тропе надо идти.
В отсутствие надежного проводника, проще всего ориентироваться по знакам. Задолго до появления туристических троп и удобных указателей, люди делали зарубки, помечали деревья яркой краской, покрывали их сложной резьбой или рисунками, нарисованными смесью из медвежьего жира и угля. На северо-востоке Онтарио местные жители втыкали в снег на одинаковом расстоянии друг от друга еловые ветки, чтобы сделать более заметными протоптанные в сугробах дорожки. В самых разных местах – от Монтаны до Боливии – люди складывали из камней пирамиды, которые выполняли одновременно религиозную и навигационную функцию. Когда я пас овец у навахо, я часто натыкался на большие каменные пирамиды, рядом с которыми люди молились, и которые помогали нам – пастухам, найти дорогу домой.
Возможно, самыми распространенными, однако более сложными для обнаружения и документирования были едва заметные знаки, которые оставлялись прямо на ходу. Например, повсеместно использовалась практика сгибания или поломки веток для обозначения маршрута либо передачи тайных сообщений. В своей книге с не самым удачным названием «Первый человек на Западе» Александр Маккензи писал, что его проводники-индейцы помечали тропу, «ломая на ходу ветви деревьев». Охотники на африканских слонов обычно выделяли нужную тропу с помощью палки, которую клали поперек отходящей в сторону тропы, таким образом перекрывая ее, словно шлагбаумом. В языке племени рауто, что обитает в Папуа-Новой Гвинее, есть слово «накаланг», которое означает палку, перекрывающую неверный путь. Также это слово означает смерть, которая словно палка отделяет завершившийся жизненный путь умершего от путей живых людей.
Несколько лет назад я отправился в поход по джунглям острова Борнео в компании с Хеннесоном Буджангом, представителем племени пенан, и двумя его сыновьями. Пока мы шли по едва заметным тропинкам, они показывали мне, как правильно сгибать или ломать ветки, чтобы оставить кому-то сообщение. По словам Буджанга, он знает десятки способов передать с помощью веток даже конкретные сообщения, как «избегайте этой тропы – здесь осиное гнездо» или «вы слишком сильно отстали, я пошел вперед». Писатель Том Хенли описал множество таких знаков: палка о четырех концах, воткнутая в землю, указывала на захоронение, тогда как три палки, расположенные вертикально, как раскрытый веер, отмечали границы участка. Один особенно замысловатый знак, обнаруженный им на берегу реки Мелинау, наглядно показывает, насколько много информации иногда зашифровывалось в этих знаках:
Большой лист в верхней части палки говорил о том, что она была поставлена вождем. Три вырванных с корнем саженца указывали на то, что на этом участке жили три семьи. Сложенный лист говорил о том, что эти люди голодны и сейчас охотятся на дичь. Узлы на ветке ротанга давали информацию о примерной продолжительности путешествия, а две маленькие палочки одинаковой длины, закрепленные поперек основной палки, сообщали, что там есть что-то нужное для всех членов племени пенан. Палочки и стружка, лежащие в основании знака, идентифицировали группу этих людей и указывали направление движения.
Жизнь – это постоянная борьба за осмысление непостижимо сложного мира. Знания добываются с огромным трудом, поэтому мы используем устную речь и письмо для того, чтобы закреплять и передавать их. Мы привыкли резко противопоставлять устные и письменные культуры, однако такие средства передачи информации, как сломанные ветки, пирамиды из камней, рисунки и карты довольно сильно размывают кажущиеся незыблемыми границы. Возможно, самая простая и в то же время самая неочевидная из всех знаковых систем, которая появилась даже раньше, чем устная речь и тем более письменность – это тропа.
* * *
У Хеннесона Буджанга и Ламара Маршалла есть что-то общее. В то время как Маршалл боролся в Алабаме со сплошными вырубками в Бэнкхедском лесу, Буджанг вместе с небольшой группой единомышленников всячески саботировал попытки лесозаготовительных компаний вырубить вековые тропические леса. Как это ни странно, но несмотря на огромное давление и призрачные шансы, оба в конечном счете преуспели.
Хотя некоторые пенаны до сих пор ведут традиционный образ жизни охотников и собирателей, Буджанг успел привыкнуть к европейскому комфорту, оцинкованным крышам и дробовикам. И тем не менее он продолжает упорно бороться с вырубками (и отказываться от крупных взяток) по причинам как практического, так и культурного рода: почти всю свою пищу пенаны по-прежнему добывают в джунглях. Два дня, проведенных в походе, мы питались дикими бородатыми свиньями, мышиными оленями, рыбой, мелкими птицами, папоротником, местным рисом, зеленым перцем чили и огурцами, – все это было поймано и найдено в радиусе трех миль от нас. На птиц охотились с помощью духовой трубки, из которой Буджанг стрелял со снайперской точностью, попадая в прятавшихся в кронах деревьев птиц-носорогов с расстояния до двухсот футов. Также он умел вырезать чаши из железного дерева, плести корзины из ротанга и строить бамбуковые укрытия, которые немного возвышались над землей и поэтому в них было сухо в любую погоду. Во время похода Буд-жанг и его сыновья показывали мне, каких насекомых можно есть, какими листьями можно обеззаразить рану, какие растения могут вылечить головную боль, и из каких гигантских папоротников можно сделать импровизированный зонтик. «Дождевой червь может голодать, мышиный олень – заблудиться в лесу, но нам, пенанам, это не грозит никогда», – любят повторять пенаны.
Когда дети из племени пенан вырастают своим родителям по пояс, они традиционно отправляются в долгое путешествие по джунглям, чтобы изучить свою землю. Всего одно поколение назад родители забирали своих детей из школы на недели и даже месяцы, чтобы они познали историю своего народа и приобрели необходимые для жизни в джунглях навыки. Но в последние годы дети настолько сильно перегружены в школе, что им некогда запоминать, сохранять и передавать знания своих предков. Беседуя с Буджангом, я пришел к выводу, что самую большую опасность для их культуры представляют не сами лесозаготовительные компании (с которыми можно бороться, перекрывая и дороги, и деревья), а образ жизни и взгляды лесорубов.
