– Характер раны таков, что она вызвала интенсивное
кровотечение?
– Как внутреннее, так и внешнее. Да. Кровотечение было очень
сильным.
– По вашему мнению, смерть наступила почти мгновенно?
– Я бы сказал, что так, основываясь на моих наблюдениях.
После удара человек тут же потерял сознание, а смерть наступила минут через
пять после этого.
– Имелись другие раны на теле?
– Ушиб в области подбородка слева.
– Указывающий на удар?
– Указывающий на какую-то травму. Подбородок сильно распух,
и возник синяк.
– Были ли еще другие раны на теле?
– Никаких.
– Перекрестный допрос! – провозгласил Линтон. – Пожалуйста,
господин адвокат.
Мейсон медленно поднялся с места.
– Может ли рана, которую мы называем смертельной, вызвать
столь сильное кровотечение?
– Безусловно.
– Скажите, доктор, как долго после наступления смерти
продолжается кровотечение из подобной раны?
– Конкретно из этой раны кровотечение прекратилось бы
буквально через несколько минут.
– Пожалуйста, конкретнее.
– Чтобы не ошибиться, минут через десять-пятнадцать.
– А если тело передвинуть, кровотечение возобновится?
– Да, сэр. Несомненно.
– И как долго оно будет продолжаться?
– Это уже подольше.
– В таком случае лужа крови, которую вы обнаружили под
головой трупа в том месте, где увидели труп, могла появиться в результате
повторного кровотечения, вследствие того, что тело было передвинуто?
– Нет, сэр, едва ли. Это походит на первичное кровотечение,
а не на повторное. И по размерам, и по характеру, и по состоянию этого пятна на
ковре я бы сказал, что оно появилось в результате очень интенсивного первого
кровотечения.
– Однако вы это не учитывали, устанавливая время смерти?
– Устанавливая время смерти, я исхожу только из данных,
полученных мною при осмотре трупа. Что касается данных, установленных при
осмотре места нахождения тела, это уже забота детективов. Я здесь дал
заключение только в качестве судебного медика. При определении времени
наступления смерти я руководствуюсь температурой тела, продвинутостью трупного
окоченения и другими весьма характерными изменениями, появляющимися после
смерти. Положение тела меня интересует постольку, поскольку его приходится
описывать в протоколе осмотра.
– Понятно, ну что же, должен сказать, что вы избрали весьма
консервативную, но в то же время и очень правильную позицию, доктор.
– Благодарю вас.
– Как я понял, все говорит о том, что вызвавший смерть удар был
очень сильным?
– Совершенно верно.
– Как вы считаете, не мог ли покойный просто споткнуться,
упасть и удариться затылком о порог?
– Весьма сомнительно! Мое мнение: ему был нанесен очень
сильный удар. Возможен такой вариант: человек был сбит с ног очень сильным
ударом, а при падении ударился затылком о порог. Первый удар должен был нанести
исключительно сильный человек.
– В таком случае можно предположить, что жертву ударили
кулаком в подбородок в том месте, где имеется кровоподтек и опухоль, а сила
нанесенного удара отбросила его на порог и вызвала повреждение, явившееся
причиной смерти?
– Возражаю! – заорал Линтон, вскакивая с места. – Заявление
неправомочное, не относящееся к делу и несущественное. Оно допускает
толкование, не подтвержденное фактами, и является лишь лихорадочной попыткой
защиты отыскать какую-то зацепку для того, чтобы квалифицировать предумышленное
убийство как непредумышленное.
– Возражение не принято, – нахмурился судья, – защита имеет
право допросить любого свидетеля в отношении любой версии, которая ему
представляется приемлемой и не противоречащей фактам. Отвечайте на вопрос,
доктор.
– Что ж, дело могло обстоять и таким образом.
– То есть это возможно?
– Возможно.
– У меня все, доктор.
– Одну минуту, доктор, – вмешался Линтон. – Поскольку этот
элемент уже введен в разбирательство дела и поскольку вы утверждаете, что рана
могла быть получена при падении, допустим на минуту, что именно так все и
произошло, – скажите, каков был характер этого удара?
– Удар был очень сильным. Расчет был на то, чтобы он
пришелся на голову. Иными словами, голова стукнулась о порог гораздо сильнее,
чем при обычном падении.
– Удар, нанесенный ничего не подозревающему человеку?
– Просто очень сильный удар.
– Не такой, который наносят во время драки, а предательский,
нанесенный исподтишка, неожиданно?
– Нет, я говорю совершенно о другом, – возмутился доктор. –
Но я не специалист по борьбе, – добавил он, – а всего лишь эксперт по
медицинским вопросам.
– Однако это вполне естественный вывод, проистекающий из
ваших показаний, – настаивал Линтон.
– В таком случае делайте этот вывод сами, – весьма сухо
произнес врач. – Это ваше предположение, я с ним не могу согласиться. Моя
задача – описать состояние покойного, каким я его нашел.
– Но удар непременно должен был быть очень сильным?
– Требуется недюжинная сила, чтобы причинить подобную рану!
– Неужели вы не можете больше ничего к этому добавить?
– Я могу лишь повторить, что при обычном падении такое
увечье исключается. Чтобы его нанести, потребовалось значительное усилие.
Полагаю, что выразил свое мнение совершенно ясно.
– Ну а если его сбили с ног ударом и при этом он
действительно ударился о порог, удар должен был быть сильным? – снова спросил
Линтон.
– Да.
– Удар тренированного борца?
– Под этим я не могу подписаться.
– Но, несомненно, исключительно сильным ударом.
– Да, в общепринятом значении этого слова.
– Полагаю, это все, – сказал Линтон.
– Все, все, доктор! – подтвердил Мейсон.
– Вызывайте следующего свидетеля! – распорядился судья.
– Томас Лотом Камерон! – объявил Линтон.
Томас Л. Камерон оказался человеком с обветренным лицом, лет
пятидесяти с небольшим, широкоплечим, коренастым, живым. Физиономия у него была
покрыта сетью мелких морщинок, глазки внимательно и спокойно взирали на
окружающий мир из-под кустистых бровей.
