Сначала кабина остановилась дюйма на три ниже пола, а когда
парень попытался исправить ошибку, кабина поднялась дюймов на пять выше
нужного. Он снова направил ее вниз, с еще худшим результатом, чертыхнулся,
поднял вверх опять с ошибкой в пару дюймов. Мейсон решил, что он прекрасно
дойдет пешком.
– Осторожно, мистер! – все же предупредил бедняга.
– Возможно, вы и правы! – усмехнулся Мейсон, думая совсем о
другом.
Поднявшись по лестнице, он двинулся по коридору и увидел
квартиру 14-В. Мейсон нажал на звонок. Через несколько минут ему отворила дверь
женщина лет тридцати. Она, несомненно, следила за своей фигурой, так же как
вообще за своей внешностью. Лицо ее было самоуверенным и несколько
настороженным. Его портили подпухшие глаза.
– Слушаю вас, – произнесла она, стоя в дверях. – Не могли бы
вы объяснить мне, в чем дело? Мужа сейчас нет дома.
Мейсон огляделся.
– Я спущусь с вами в вестибюль, – холодно произнесла миссис
Милфилд, но тут же заколебалась. Видно, что-то заставило ее изменить решение. –
Впрочем, возможно, вам лучше войти.
– Как вам будет угодно…
Мейсон прошел следом за ней в хорошо обставленную квартиру.
Он отметил, что свет на лицо женщины падает из южного окна. Стало видно, что
глаза у миссис Милфилд заплаканы. Причем плакала она долго. Об этом говорили
покрасневшие распухшие веки. Она заметила, что Мейсон разглядывает ее лицо, и
села спиной к окну, указав ему на стул против себя.
Мейсон сел, достал из кармана визитную карточку:
– Я адвокат.
Она взяла протянутую карточку:
– О, да… Я слышала о вас. Но я думала, что вы занимаетесь
только делами об убийствах.
– Любой судебной работой, – ответил он.
– Могу ли я полюбопытствовать, почему вы интересуетесь
каракулевыми овцами?
– У меня есть клиент, которому нужны деньги.
Она улыбнулась:
– Разве не всем клиентам нужны деньги?
– Большинству… Но этой женщине они просто необходимы, и я
собираюсь их раздобыть для нее.
– Очень мило с вашей стороны. Это как-то касается моего
мужа?
– Касается бизнеса с каракулевыми овцами.
– Не можете ли вы объяснить поточнее?
– Имя моей клиентки Кингсмен, Аделаида Кингсмен.
– Боюсь, что это имя мне ничего не говорит. Видите ли, я не
в курсе дел моего мужа.
– Крайне важно, чтобы я его поскорее увидел.
– К сожалению, он вряд ли появится раньше начала недели,
мистер Мейсон.
– Можете ли вы мне сказать, как с ним связаться?
– Нет, не могу.
– В таком случае не могли бы вы сами с ним связаться?
Она секунду подумала и покачала головой:
– Во всяком случае, не немедленно.
– Как только вы сможете с ним переговорить, передайте ему,
что у меня исключительно чувствительный нос, я все обнюхал в округе
Скиннер-Хиллз, и там пахнет вовсе не каракулевыми овцами. Вы сможете это
запомнить?
– Разумеется… Но, согласитесь, это странно звучит, мистер
Мейсон.
– Скажите ему также, что в случае необходимости моя клиентка
может поговорить с соседями, но лучше, чтобы она этого не делала. Лучше для
него. Главное, не забудьте сообщить ему имя Аделаиды Кингсмен.
Она улыбнулась:
– Я все скажу.
– Очень важно, чтобы он понял мою позицию, а я –
незамедлительно получил бы ответ на свое послание.
– Хорошо.
– Прошу вас, постарайтесь передать при первой же
возможности.
– Мистер Мейсон, вы так внимательно следите за выражением
моего лица, пытаясь разгадать какую-то тайну. Я разрываюсь между желанием быть
вежливой и стремлением оставаться совершенно беспристрастной.
Женщина улыбнулась ему, и он подумал, что в эту минуту она
забыла о своем лице, которое главным образом говорило о том, что она недавно горько
плакала.
Мейсон поклонился:
– Не сомневайтесь, у меня даже и в мыслях нет пытаться
выведать у вас деловые тайны вашего мужа, миссис Милфилд. Но мне бы очень
хотелось внушить вам безотлагательность этого дела.
Неожиданно она заговорила другим тоном:
– Мистер Мейсон, я должна откровенно поговорить с вами. Я
собираюсь вам кое-что сообщить.
Она помолчала, собираясь с духом, глубоко вздохнула, как это
делают люди, приступая к долгому разговору.
Но телефонный звонок не дал ей возможности произнести первое
слово. Она с раздражением взглянула на аппарат. Ее замешательство было
настолько очевидным, что Мейсон, не удержавшись, сказал:
– Возможно, это как раз звонит ваш муж?
Она прикусила губу и обеспокоенно заерзала на стуле.
Звонок повторился.
Мейсон сидел, спокойно ожидая, что будет дальше. Он больше
не произнес ни слова, предоставив ей самой сделать следующий шаг.
Ее растерянность стала еще более заметной. Очевидно, она
никак не могла решить, что лучше: ответить ли на звонок в присутствии Мейсона
или же не снимать трубку, таким образом продемонстрировав, что она не желает ни
с кем разговаривать в его присутствии.
Наконец она решилась.
Коротко бросив: «Прошу извинить меня!» – она схватила
трубку. Сейчас ее лицо, оказавшееся на свету, можно было с полным основанием
назвать «каменной маской».
– Алло? – произнесла она бесстрастным голосом. Мейсон
увидел, что на ее лице появилось растерянно-недоумевающее выражение.
– Нет, я не знаю никакого мистера Трэгга… Лейтенанта Трэгга?
Нет… О, понимаю… Скажите ему, что мой муж вернется лишь поздно вечером… Что! Я
не могу… Он? Ох!.. – Она бросила трубку на рычаг и, разъяренная, повернулась к
Мейсону: – Что за наглый тип! Он едет сюда. Я просто не открою ему дверь!
– Одну минуточку, – торопливо заговорил Мейсон. – Вы знаете,
кто такой лейтенант Трэгг?
– Какой-то солдат, который…
– Лейтенант Трэгг не солдат. Он лейтенант полиции. Из
управления, связан с отделом по расследованию убийств. Я не знаю, почему вы
плакали, миссис Милфилд, но лейтенант Трэгг никогда не занимается пустяковыми
преступлениями. Если вы имеете какое-то отношение к убийству… вам самое время
задуматься. И думайте быстрее!
– Великий боже! Никто, кроме, возможно, моего…
