– Бекка ещё не приехала, подожди в кабинете.
Не спешу ураганом ворваться в кабинет, наоборот, на этот раз предпочитаю оставаться в коридоре. Не уверен, что поддамся тонкости и ранимости души, вспоминая моменты, что произошли в его стенах, но и не до конца уверен в том, что будет плевать. Я знаю, что не плевать, с этим чувством живу не первый день от знакомства с ней. Вытаскиваю телефон и набираю номер Патрика, который сейчас должен волочиться на обед. Не в моей прерогативе сверлить взглядом стену и топтаться в пороге.
– Соскучился, мой малыш? – чувствую через динамик его ухмылку, и отвечаю своей.
– Бессонные ночи с мыслями и фантазиями дают о себе знать.
– Что я там делаю?
– Отсутствуешь.
– Это так заводит, – смеётся он.
– Тебя заведёт даже пальчик, которым покажу червячка.
– Только если его покажешь ты.
Следом его голос звучит приглушенно, но достаточно четко.
– Эй, поставь гребаную тарелку обратно, она принадлежит мне.
В трубке вновь раздаётся шорох, и следующие слова явно сказаны для меня.
– Стажеры оставляют меня голодным, но папочка меня накормит.
– Папочка? – фыркаю, но с весельем в голосе. – Хотя, да, лучше вернись к родителям, ты не до конца научился подтирать попку.
– Ой, да ладно, ты давно не радовал мой желудок. Пригласишь на свидание? Ужин с тебя.
Слышу знакомые голоса, и сразу узнаю, кто приехал. Она опоздала на пять минут.
– Сбрасываю, сегодня я в роли подручного Энди.
Ребекка появляется на горизонте в тот момент, когда договариваю слова.
Мои глаза исследуют её начиная с ног, на которых телесного оттенка туфли. Следую дальше, изучая открытую часть загорелых ножек, перебирающих друг друга довольно уверенной походкой, и упираюсь в красное платье с линией кружева на подоле. Ткань огибает и подчёркивает каждый изгиб фигуры девушки, оставляя открытыми изящные плечи, руки и шею. Тонкие бретельки держат его на теле, и я с удовольствием воспользуюсь ножницами, чтобы оно упало, но не уверен, что сможет. Они – это всего лишь деталь, а их отсутствие ничего не изменит. Знаю, когда-нибудь буду тем, кто снимет его. Ко всему прочему, образ дополняют её яркие зелёные глаза и губы, выкрашенные в тот же красный.
Ребекка мимолётно приветствует меня и проходит в кабинет, её примеру следую я, упав в кресло. Ничего не говорю до тех пор, пока она не откроет ежедневник. Я знаю это, потому что часто наблюдал за ней. Она всегда делает так, чтобы не забыть. Только когда девушка что-то записывает и возвращает ручку к остальным, спрашиваю:
– Как дела?
Зелёные глаза впиваются в меня, но лишь на несколько секунд, после она торопится к стеллажу, где достаёт несколько листов и кладёт их на стол.
– Нормально.
– И всё?
Скрепив бумагу степлером, она возвращает внимание ко мне.
– А что ещё?
Жму плечами.
– Взаимность, как вариант.
Ребекка уже хочет что-то сказать, но её останавливает стук в дверь, черт его побери. Её правая рука, но как я называю «Ребекка заменитель», появляется на пороге и на секунду задерживает взгляд на мне. Посмотрев в сторону, она тут же обращается к своей начальнице.
– Ты видела цветы?
– Цветы? – Ребекка немного приподнимет бровь, смотря на рыжую.
– Да, сегодня утром кхм… они были у тебя на столе.
Ребекка переводит взгляд на меня.
– Нет, не видела.
В её зелёных глазах возникает вспышка, отвечающая за убийство. Например, моё убийство. Конечно, я пришёл раньше, и она думает на меня. Но есть одно «но»: я не заходил в кабинет, прождав её в коридоре, где всё время провисел на линии с Патриком.
– Я не видел и тем более не трогал твои цветы, – без зазрения совести, сообщаю я, но мне явно не доверяют. Они обе ополчились против меня, хотя, какое вообще дело до этого её помощнице?
– Джейк… – медленно, но, верно, голос Ребекки обретает ядовитые нотки.
Мой взгляд метнулся к рыжей, остающейся стоять в пороге. Я пытаюсь понять, почему она тоже злится. Черт возьми, я хочу быть гребаным телепатом, чтобы знать наверняка. Но, мать вашу, я уже знаю ответ на собственный вопрос.
И тут я взрываюсь. Смех заставляет меня сначала закинуть голову к потолку и рассмеяться, а следом согнуться пополам. Я чертов дебил, как я не заметил? Она бегает за ней, как собачка на поводке, смотря щенячьими преданными глазками. Даже если снять поводок и предоставить свободу, она всё равно не убежит. И она всегда фыркает и раздражается, когда я появляюсь рядом. Признаться честно, первое время я думал, что это из-за меня, после, что она просто такая и есть, но кто бы мог подумать. Я мог увидеть это раньше, но в том случае, если бы начальница из Ребекки получалась такой, что покинула преисподнюю и поднялась на землю, начав мучить других. Не буду отрицать, она превосходный босс в юбке. И в неё по уши влюблена её помощница. Нет, вовсе не как в человека, которым восхищается и берёт пример. Она, мать твою, влюблена в неё настолько, что терпеливо ждёт, когда вторая сменит ориентацию. Она ждёт, когда Ребекка променяет мой член на её киску. Этого никогда не произойдёт, ждать придётся долго.
– Черт возьми! – верещу я, продолжая сотрясаться от смеха.
Я, не переставая гадал, кто посылает ей эти идиотские романтические посылки. Сгорал от раздражения и оставлял жжёную резину на асфальте, избивая руль, который, кстати, совершенно ни при чём. Я был в бешенстве из-за этого, а эти подарки ни от её бывшего или будущего, а от киски, что крутится рядом, с вожделением смотря на неё.
– Я разберусь, – говорит Ребекка, на что получает сдержанный кивок рыжей, на лице которой отражается гнев.
Только спустя пару минут, перестаю смеяться и утираю слёзы. Черт, я никогда не плакал, но сегодня особый день. Меня рассмешили до слёз.
– Ох, вот дерьмо, – выдыхаю, качая головой и вытирая лицо.
На лице Ребекки нет и унции эмоций. Она сидит с каменным выражением и смотрит на меня.
– Всё?
– Серьёзно? Ты до сих пор ничего не поняла?
– Поняла, что? – голосом, пропитанным злостью, она спрашивает меня. – Где цветы, Джейк.
– Я не трогал твои гребаные цветы, нахрена они мне? Оглянись вокруг, присмотрись получше.
– Хватит язвить.
Вздохнув, кладу ладони на поверхность стола и склоняюсь к ней.
– Очнись, эти цветы тебе присылает твоя же помощница. Она запала на тебя.
Губы растягиваются в улыбке.
– Ей нравятся киски.
Ребекка закатывает глаза и фыркает.
– С тобой невозможно вести серьёзный диалог.
