— Обычно так делать не стоит. Сначала псионик учится использовать дельта-гир и только потом переходит к более сложным вещам. Возможно, у тебя всё пошло задом наперед.
— В каком смысле? — халфлинг поворачивает голову к собеседнику.
— Ты использовала мета-символ, так и не успев научиться основам. Я не удивлюсь, если это будет у тебя получатся лучше каких-либо стандартных техник.
— А я могу попробовать еще раз вызвать мета-символ? Мне нужно понять, как он работает. Если возникнет критическая ситуация, только он сможет меня спасти.
— Твой мета-символ — это художественное произведение. Ты можешь сочинить сказку, миф, легенду, завет, и это обретет реальную силу. Все мета-символы искажают знакомую нам реальность, но действуют по-своему.
— Я уже поняла, что могу описать какое-то событие, и мета-экзист воплотит его. Но не понимаю, как это работает.
— И не нужно, — улыбается чернокожий волшебник. — Будет лучше представлять волшебством, магией, ведь области мета-существования беспредельны, и наш разум просто не может их осознать. Пока мы не станем подобным богам, то никогда не откроем всех секретов мироздания. И я не знаю тех, кто действительно приблизился к тому, чтобы именоваться настоящим богом.
— А как же Параллакс и Фантазм? Вы же говорили, что они своего рода боги.
— В том-то и дело, что «своего рода», — маг подтаскивает свободный стул и садится рядом. — Они пересекли невидимый, но очень прочный барьер, но назвать их всемогущими нельзя. Они могут пользоваться беспредельностью мета-экзиста, но он же их погубит, если они попытаются проглотить слишком много.
— Но ведь там они бессмертны и вездесущи. Что будет, если они там начнут сражаться?
— Не знаю. Скорее всего уравновесят друг друга. Я лишь на секунду однажды очутился там, поэтому могу лишь строить догадки. Вряд ли мы знаем хотя бы один процент всех причудливых законов мета-существования.
— Понятно, а та Авгура тоже такая?
— Скорее всего. Вокруг неё и так слишком много тайн.
Кави ерзает на кресле, смотря на стеллажи с книгами, смысл которых понять не может.
— А если вернуться к моему мета-символу… Можно хоть как-то обобщить, что в теории я смогу сделать? Быть может, что это потребуется в будущем, если на нас снова нападут. Эта мысль постоянно возникает в моей голове.
— Очень надеюсь, что нет. Что же касается теоретических возможностей… Сказать очень трудно. Разве что божественное изменение окружающего тебя мира. С уверенностью можно сказать, что мета-символы никогда не бывают случайными. Обычно это отображение внутреннего мира псионика. К примеру, у Даэлира это кошмары. Он извращает реальность, превращая её в страшный сон, ведь это стало его натурой.
— А я писательница и жить без этого не могу, поэтому мой мета-символ стал книгой?
— Думаю, что да. В теории ты можешь превратить события вокруг себя в события некой книги, где ты можешь задавать свои правила.
— А я могу попробовать прямо сейчас? С вашей поддержкой.
— У тебя есть причины спешить? — Атрос смотрит в глаза Кави.
— Нет, но есть предчувствие, что это пригодится мне больше обычного дельта-гира. Не знаю, откуда знаю это.
— Многие псионики имеют сверхъестественное чутье. И я не исключение. Что же, давай попробуем. Вызови свой мета-символ.
Девушка закрывает глаза и пытается представить то, что происходило в прошлый раз. Пытается представить волшебную книгу или вспыхивающие серебряные строки в воздухе. Во время нападения Великого Грандмастера на Коннисен Кави просто творила, войдя в состояние потока с помощью Авгуры, а теперь это нужно сделать самостоятельно.
— Не получается, — сокрушенно говорит невысоклица, открыв глаза.
— Ничего страшного, — Атрос, кажется, нисколько не удивился. — Это тоже потребует некоторого времени. И пока что можно не опасаться нового нападения, так как защитники Акалира уже пробудились.
— Защитники? — Кави хмурится, усиленно вспоминая что-то. — Да, точно. Я что-то писала про них.
— Смотри.
Волшебник проводит рукой перед собой, и в воздухе словно появляется очень тонкий поток быстротекущей воды, в котором можно увидеть отражение. Следом волшебная вода, которая не может достичь пола, начинает светиться и показывает изображение из другого места.
Кави внимательно смотрит на идущих вразвалочку ледяных великанов на северном полюсе планеты. Огромные двуногие создания в четыре, а то и пять метров в высоту, постоянно покрыты инеем, а за собой оставляют морозный след. А потом магическая линза переносится в другую часть света и останавливается на огненных великанах, что шагают в Мертвых Землях Аттонарейва.
С этих великанов то и дело капает раскаленная лава, а над плечами поднимаются искры. Кажется, что их тела внутри состоят из расплавленного металла, а пылающие зрачки внимательно высматривают любую опасность.
Следом магия показывает странных созданий с темной кожей и длинными ушами. Они похожи на Кошмара, но с другой стороны кажутся даже опаснее и величественнее с причудливыми легкими доспехами и острыми клинками из тусклого металла. За спиной они носят длинные луки, а красные глаза подобно великанам смотрят вдаль и в небеса.
Картина снова меняется, когда показаны сородичи этих эльфов, но с белой кожей и волосами. Они шагают по Великой Степи, трубя в рожки, а природа вокруг них расцветает. Но взор глаз цвета глубоких льдов точно такой же, как и у остальных. Настороженный и жестокий. И это явно не всё, что появилось на Акалире.
— Я помню описания этих народов из выбранных нами легенд Изначального Мира людей, — произносит Кави. — Значит, Транзит-Кор не просто создал параллельные галактики, но еще сотворил жизнь?
— Именно. И эта возникшая жизнь встала на страже сердца Мирового Древа, что находится на Акалире. Эти создания теперь будут защищать этот мир.
— Понятно. Йотунхейм, Свартальфахейм, Хельхейм и другие миры. Похоже, что мета-экзист воплотил все миры, что были в тех легендах. Но ведь это изначально были выдуманные миры, расы и деяния.
— Странно слышать от той, кто до сих пор верит в местных богов, — смеется Атрос. — Но результат налицо: то, что раньше было мифом, теперь стало частью объективной реальности.
— Я не спорю с этим, просто мне становится страшно.
— Чего ты боишься? — на лице чародея появляется озабоченное выражение.
— Ну, если я смогла такое сделать, то мета-экзист и в чужих руках может сотворить нечто непонятное и странное. Что будет, когда исчезнет грань между тем, что нам знакомо, и областью, где возможно что угодно?
Задумчивое выражение лица Великого Архимага подсказывает, что он не знает ответа на этот вопрос. Через некоторую паузу он говорит:
— Странно, что тебя интересуют такие вопросы. Другие бы думали о том, как это можно использовать в своих интересах.
