Виста и Бакс сопровождают меня на обходе. Они весело трусят рядом, пока я всматриваюсь в темноту, крепко сжимая в руке пистолет. Звуки леса ничем не нарушаются, но среди деревьев прятаться легче всего. Я это знаю на собственном примере, поэтому не полагаюсь на видимое затишье. Прохожу с собаками несколько километров и возвращаюсь к дому. Пока все спокойно, но неизвестно, как долго мы с Мишель сможем наслаждаться такой обстановкой. То, что ирландцы обнаружили мое место пребывания, значительно сокращает срок на операции. Теперь все будет еще быстрее и опаснее, но Мишель об этом знать необязательно. Сегодняшний визит незваных гостей и так изрядно напугал ее.
Уже на подходе к домику мне звонит Адриан.
– Ты выехал?
– Да.
– Финн, надо ускориться и валить из страны. Сейчас по моим каналам прошла информация о том, что Райан усилил охрану, и тебя усиленно ищут.
– Я догадывался, что так будет.
– И я снова скажу тебе это: избавься от Мишель.
– Она будет со мной, ― цежу сквозь зубы.
– Я могу ее спрятать.
– Нет.
– Решай сам. Но подумай о ее безопасности.
– До связи, ― резко обрываю его и отключаю звонок. Со мной она будет в большей безопасности, чем под прикрытием полиции.
Я подхожу ко входу в дом и понимаю, что хочу закончить то, что мы начали. Даже не так. Я хочу продолжить ровно с того места, на котором нас прервали. Член каменеет от воспоминаний о горячем, влажном лоне, готовым принять меня всего. Не знаю, будет ли это сегодня уместно, но я попытаюсь, потому что в паху неприятно сводит от неполученного удовольствия. Тяну на себя дверь и вхожу в дом, уже предвкушая мою встречу с Мишель.
Глава 17
Я вхожу в открытую гостиную с кухонным островком. Мишель сидит на выступе окна неподалеку от камина. На ней надет мой свитер, и она утопает в нем. Но это выглядит настолько сексуально, что внутри все сжимается. Мишель так гармонично смотрится в этом доме и в моей одежде. В голове то и дело возникает слово «Моя». Теперь только так. Ощущение, словно с Малом она была только для того, чтобы я осознал, насколько сильно нуждаюсь в ней. Что другой не будет, только Мишель. Хотя я был бы готов поступиться своими чувствами, только бы брат был жив. Но прошлого не вернешь и ситуацию не исправишь.
Я прохожу на кухню под взглядом Мишель. Мою руки, тщательно вытирая их полотенцем, как будто оттягиваю момент. Это моя собственная версия прелюдии, когда внутри меня уже начинает закипать кровь, а голову наполняют картинки того, как все будет. Разворачиваюсь и подхожу к Мишель. Ее глаза расширены, но она молчит. Просто смотрит выжидающе, в ее взгляде невысказанные вопросы. Не знаю, что она видит в моем, но ничего не спрашивает. Присаживаюсь рядом и тяну ее к себе за плечи. Тело Мишель тут же каменеет, и с ней напрягаюсь и я.
– Что такое?
– Ты проверил? Никого нет?
– Никого нет, ― тихо отвечаю я. ― Тебе не о чем беспокоиться.
Снова пытаюсь притянуть ее к себе, но Мишель сопротивляется.
– Иди ко мне, ― прошу, а она медленно качает головой, выглядя при этом виноватой.
Начинается. Дай женщине время хотя бы немного подумать, ― и ты точно не трахнешь ее в ближайшее время. Потому что у слабого пола тут же в голове возникают какие-то неправильные ассоциации. Они успевают придумать себе массу аргументов в пользу отказа вместо того, чтобы расслабиться и получить удовольствие.
Я хмурюсь.
– Что не так?
– Финн… Это неправильно.
Я закатываю глаза и раздраженно выдыхаю, отпуская Мишель, и она тут же отодвигается на другой край выступа.
– Какого черта, детка?
– Прости, я понимаю, что тебе надо… Что ты не… Но нам не стоило даже начинать, ― виновато бормочет она. Я сжимаю челюсти и внимательно смотрю на нее, побуждая продолжать. ― Это неправильно по отношению к Малоуну, ― шепчет Мишель, и меня пронизывает ярость.
Я вскакиваю на ноги и делаю несколько шагов, а потом резко поворачиваюсь и подаюсь вперед, от чего Мишель вжимается в окно позади себя.
– При чем тут Мал?! ― реву я. ― Он мертв, Мишель! Уже год прошел!
На ее глазах тут же выступают слезы, а нижняя губа начинает дрожать.
– Ты жесток, ― шепчет она.
– Скажи, что сегодня ты не получила удовольствие. Что тебе не понравилось кончать подо мной. Ну же, Мишель. Или ты… Блядь, ты думала о нем? ― осеняет меня, и она начинает энергично качать головой.
– Я же назвала тебя по имени, ― шепчет, и из ее глаз уже вырываются слезы и прочерчивают влажные дорожки на порозовевших щеках. ― Я не думала о нем.
– Зато теперь думаешь.
– Потому что чувствую себя предательницей.
– У тебя нет повода, Мишель! Вряд ли бы Мал был против. ― Я несколько секунд сверлю ее взглядом, а потом понимаю, что это бесполезный разговор.
Я резко разворачиваюсь и сваливаю в ванную. Снова чувствую себя гребаным извращенцем, потому что, едва став под горячие струи душа, я быстро трахаю свой кулак, закрыв глаза и предаваясь воспоминаниям о том, как вела себя Мишель неполные пару часов назад. И даже упоминание моего мертвого брата в разговоре не останавливает меня. Я все равно мысленно трахаю его жену, и кончаю так сильно, что у меня подкашиваются ноги.
Выйдя из душа, я надеваю боксеры, футболку и спортивные штаны. Сегодня Мишель не подпустит меня к себе, я это уже понял. Чтобы не поддаваться соблазну, я лучше буду спать одетым. Стелю кровать и зову Мишель спать. Она входит в спальню, и я бросаю на нее быстрый взгляд. Опухшие веки и покрасневший нос явно свидетельствуют о том, что она все это время плакала. То ли по Малу, то ли потому что эмоционально перегружена. Но факт остается фактом. Мишель сейчас слишком уязвима, а я не хочу слушать женскую истерику.
Я сажусь перед камином и подкидываю дрова. Специально разворачиваю кресло спинкой к кровати, чтобы не сталкиваться с Мишель взглядом.
– Финн, ― негромко зовет она.
– Что?
– А ты не будешь ложиться?
– Позже.
– Может, я лягу на диване в гостиной? Он выглядит удобным.
– Не говори ерунды. Ложись спать, Мишель.
– А ты?
– Сказал же: позже. Мне надо подумать. ― Я слышу, как шуршит одежда, и едва сдерживаюсь, чтобы не повернуться. ― Не раздевайся сильно. Лучше останься в свитере. К утру может быть прохладно.
– Хорошо, ― шепчет она едва слышно. Снова шорох, а потом я слышу, как она устраивается под одеялом. ― Финн?
– М?
– Прости. Наверное, с моей стороны слишком жестоко оставлять тебя вот так… в подвешенном состоянии.
