Почему я сразу заметила, насколько против Грымзы все настроены? Потому что именно так на меня смотрела добрая (и в прямом, и переносном смысле) половина класса. Те, кто с регулярностью раз в несколько уроков кидали в меня что-то магическое, что стойко нейтрализовывал Акела, а возможно, и моя человеческая невосприимчивость.
Я с любопытством уставилась на разжигающуюся войну между преподавателем и студентами.
– К доске пойдет… – Грымза сверилась со списком. – Соловей Разбойник.
Это так странно наблюдать, как среди парт движется мужик зэковского вида. К тому же низенький, лысый и на вид сорокалетний. Он смерил мрачным взглядом еще более низкую, чем он, старуху и что-то причертил ниже. Когда Разбойник потопал обратно, Грымза перегородила ему дорогу своим сморщенным тельцем.
– Ну и как ты это решил? – Голос старухи звучал язвительно.
– А вы что, сами не знаете? – Соловей ответил невежливо, с каким-то намеком.
– Конечно знаю! – Голос Грымзы повысился до визга.
– А вы докажите. – И Соловей сразу вышел из класса, получив крикливое сообщение, что его выгоняют, уже в спину.
Как хорошо, что не вызвали меня. Я бы и так смело ответить не смогла. А решить – уж тем более.
Грымза стерла то, что написал Разбойник, и переписала по-своему. Она действительно решила доказать, что знает, как решить? Ха. Забавно. Оглянулась, улыбнулась только я одна, остальные нахмурились особенно сильно.
– Лешие уже давно признаны расами, это унизительно – исключать их творческие возможности, – сказал мужичок с седой бородой, но молодой кожей. Видела его как-то в комнате Акелы, когда искала Ягу. Совершенно не помню его имя.
– Вышел из класса, не указывай мне тут, как вести занятия. – Грымза это сказала подозрительно довольным тоном. Неужели своим заданием она и правда провоцировала этих сказочных созданий? Да уж, тут расизм процветает, оказывается, не только в сторону округловидных (о чем на пьянке поведал Колобок), но и с лешими та же ситуация?
Вот так и попала в сказку. Надеюсь, хоть в конце не съедят. Мужичок гордо удалился, сверкнув напоследок взглядом. Грымза потрясла головой, сделала пару шагов и влетела всем корпусом в доску. Класс засмеялся.
– Ну, Боровик, ты еще ответишь за это! – Грымза потерла лоб. А вот нос она не тронула. На нем так и остался приличный отпечаток мела. – Пэн, вылетай к доске.
Паренек поднял хмурый еще со вчерашних моих слов взгляд. А ведь я его и правда вчера сильно обидела, извиниться бы. Мне потом Багира объяснила, что из-за своего молодого вида у Питера сильные проблемы на любовном фронте. Эх, точно больше никогда. Ни капли.
Пэн так и не поднялся, только сказал еще более хмуро:
– Давайте я отвечу на любой ваш вопрос и вы отпустите меня с урока? – И мальчик кинул такой тяжелый взгляд на старуху, что даже я поняла, что это вызов ее знаниям. Интересно, а Питер знает все на свете, что ли, и реально верит, что сможет ответить на любой ее вопрос? Хотя о чем это я, ему же четыреста лет.
– А если не ответишь, исполняешь любое мое желание. – Грымза подозрительно похабно ухмыльнулась. Все, я нашла самое настоящее зло в этой сказке. А то Кощей помогает, Воля учит, Яга – вообще золотой души бабуля…
Питер и Грымза пожали друг другу руки. И что тут сразу началось! Поднялся сильнейший ветер, все листы (включая мои записи) взметнулись вверх. Я проследила за ними взглядом и увидела, как у потолка появляются самые настоящие купидоны. Голые мальчики хватали стрелы с сердечками-наконечниками и обстреливали со всех сторон Грымзу. Которая верещала, уворачивалась и плела какое-то заклинание.
– Ты чего делаешь? – Это старуха прокричала чуть ли не в ухо все еще спокойно сидящему за партой Питеру Пэну.
– Создаю плотные иллюзии известного выдуманного персонажа. – Затем Пэн встал и вышел из аудитории. А вот теперь класс хихикал. Стоило Питеру выйти, как ветер прекратился, а купидоны с визгом улетали от Грымзы. Та их уничтожала по одному каким-то заклинанием. Мне стало жалко малышей, и одному подлетевшему близко я показала спрятаться под нашу с Акелой парту. Трясущийся мальчишка послушно заполз между нами. То ли лук, то ли стрела больно упиралась в бедро, но я не выдавала Купидона.
Грымза никак не прокомментировала уход Питера Пэна. Видимо, хотя бы поражение в спорах умеет признавать. Ведь на ее вопрос-то ответили. Класс стал казаться особенно пустым. А Грымза на удивление как будто подобрела. Следующую фразу она сказала уже очень приятным и милым голосом:
– Мне нужен мальчик, чтобы подвинуть парты. – Взгляд старухи остановился на Акеле. Волк и правда выделялся мощной комплекцией. Дурак в целом тоже, но какой дурак обратится к Дураку? – Ну, кто? Акелочка, может, ты?
– Я давно уже не мальчик, отвечаю. – Но сосед по парте посмотрел на меня, вздохнул и пошел помогать. И я поняла, почему он единственный вообще никак не прореагировал на выходки Грымзы. И дело не в том ласковом тоне, который стал у преподавательницы. А в том, что на меня в любое время могли кинуть заклинание. Да, уроки Грымзы в этом смысле – самые спокойные, ибо в классе присутствует более мощный объект для злости. Но мало ли… настроение у всех поганое, вдруг захочется отыграться хоть на ком-то. А Золушка, Буратино и Карлсон все еще тут. И если Карлсон после вчерашней попойки вряд ли на что-то боевое способен, то остальных пострадавших от моих попыток стать злой не стоит списывать со счетов.
На сдвинутые парты Грымза поставила какие-то баночки.
– Подходим по очереди, выбираем каждый по одной и выпиваем прямо у меня перед глазами. Задание внесу в ведомость, и оно повлияет на итоговую оценку.
– Какие условия сдачи? – спросил Буратино.
– Умер – не сдал, – Грымза пожала плечами, позволив себе легкую улыбку. И все это тем же добрым голосом.
И класс начал подходить к старухе и выпивать жидкость из банок. Там что, отрава? Я задрожала. Купидон под столом в поддержку сжал мои пальцы. У меня чуть слезы не полились, пока не расслышала фразу одного из одноклассников:
– Вы же понимаете, что это воздействует на наши магические потоки, и оно смертельно опасно? Разве так можно? – Из-за своего нервного состояния не поняла, кто сказал. Но к ответу уже не прислушивалась, с облегчением распластавшись по парте. Если оно рассчитано только на магические потоки, то мне ничего не должно сделать, верно? Язвительный ответ Грымзы я не слушала. Встала, подошла, выпила под взглядом старухи зелье и села обратно.
Но как только зелье выпили все, Грымза махнула на нас рукой и вышла из класса, довольно улыбаясь. Это значит, урок закончен? Багира снова уселась на место рядом с Дураком и устало проговорила:
– Как только физкультура закончится, валим в столовку. Не хочу стоять в очереди. Жрать хочу, капец. Хоть бы картоха была с котлеткой. И компот.
Я вспомнила вкус и вид названной еды и передернула плечами. И тут до меня дошло:
