Девочки, похоже, разбились на смены. И каждая из них попеременно со мной сидела.
Не знаю, сколько времени прошло, но однажды меня что-то обеспокоило то ли в глазах друзей, то ли в их перешептывании, когда они собирались вместе. И я огляделась. Багира сидела рядом и поглощала какие-то вкусняшки от скатерти.
– Сколько я так валяюсь? – спросила.
Багира вздрогнула, и пирожное, которое она в этот момент держала в руках, шлепнулось на пол.
– Да около суток, – пожала пантера плечами, отслеживая каждое мое микродвижение.
А я думала, прошло около недели. Или всего несколько часов.
Мир свой серый цвет не изменил. И почему я раньше не замечала, что в этой тюрьме так мало красок?
Мы с Багирой смотрели друг другу в глаза, и я поняла, что меня насторожило. Их решительность.
Они таки донесут обо мне ректору.
– Мне нужно идти, – сказала и встала с кровати пошатываясь.
Багира подошла и взяла меня за руку.
– Позволь им сделать по справедливости. Нам самим это важно.
К ректору я уже бежала. Наверно, сейчас, как никогда, хотелось оказаться дома. Чтобы меня туда забрали и крепко обняли.
Точнее забрал. И обнял. Но уже не получится.
Боль в сердце сбила с шага. Кашлянула сквозь колючки в горле от невыплаканных слез. Не время.
Я хотя бы могу спасти друзей от дополнительного года в тюрьме.
Но было уже поздно.
– Вы понимаете, что за ерунду говорите? – рыкнул ректор.
– Разве мы стали бы рисковать собственной свободой ради… ерунды? – сказала Яга.
Алиса, Баюн и Акела стояли позади старушки.
Ой, бли-и-ин, и нет бы кто один, так всей толпой. Акела, наверное, пошел за Ягой. Баюн за Алисой. Видимо, у этих двоих таки произошел разговор об их отношениях. И то, как Кот придерживал Алису за талию, стоя позади, говорило о том, что чувства у ребят оказались взаимными.
И вот теперь друг того, кто пожертвовал жизнью ради меня, будет нести последствия за свою попытку мне помочь? Как он вообще обо всем узнал?
– Не слушайте их, они веселителя, наверно, напились, – сказала и поморщилась от того, что ничего лучшего в голову не пришло.
– Ты за нас беспокоишься, – утвердительно сказал Баюн с улыбкой.
– Не стоит. Насколько я поняла, Кощей погиб, а значит, Снежная становится королевой. Вы ее не имеете права здесь удерживать. И вызвать комиссию – меньшее, что следует сделать, – уверенно сказала Яга Кэрролу.
Ректор взмахнул рукой и приблизился. На моей руке проявился уже знакомый браслет.
– Полное наследование, – спокойно проговорил Баюн, но вздернул брови, как будто до конца не верил в эту информацию.
– Пока нет доказательства вступления в права, она остается тут под моим надзором. Обвинения со Снежной Королевы не снимаются до момента ее коронации или же… проверки экспертов, – сказал ректор.
Друзья заулыбались, поняв, что своего добились – я отсюда выйду так или иначе. А я же зарычала с прихрипами, настолько сильный гнев во мне вырос, что не мог больше удерживаться внутри.
– Какая коронация? Какое наследство? Вы что, и правда своровали веселитель у Грымзы, как и планировали?
Эмоции рвали душу, принося такую боль, что казалось, я сейчас умру. Боже, я даже надеюсь, что сейчас умру. Только бы не испытывать это дальше.
Они в курсе, что Кощей погиб, и продолжают вот так улыбаться, как ни в чем не бывало? Даже его чертов лучший друг.
– Убирайтесь, – прошипела. – Во-он! Я не просила помощи! Я не просила вашего… самопожертвования!
Взмахнула руками, задев какую-то магическую дымку у невысокого шкафа. Последний пошатнулся и упал, процарапав при падении мне руку своим углом.
– Вот зачем было рвать удерживающие нити? К твоему списку, дорогая будущая королева, только разрухи в моем кабинете и не хватало, да? – заворчал ректор.
Я истерически засмеялась и села на пол. Самопожертвование. Ну что за бред? В этом ничего хорошего или романтичного. Это одна смерть вместо смерти другого. Никому хорошо не будет. Вот как жить без любимого, зная, что он погиб из-за тебя? Об этом Кощей подумал? А эта стайка идиотов? Сверкнула глазами на друзей, которые приблизились помочь. Наконец-то до них дошло, что я не хочу их видеть. Они ушли и закрыли дверь ректората.
А вот приходили зачем? Они думали, как я буду себя чувствовать после помощи, обернувшейся в несколько лет тюрьмы для близких? А ведь каждый за такое получит около года.
– Не получат они срок, если вступишь в права наследования. – Ректор сел на ковер рядом со мной. – Тогда ты королева, а, значит, на тебя обвинения не повесить.
Срать мне на эти обвинения. И вообще на все. Лишь бы больше никто не уничтожал свою жизнь ради меня.
Может, я сама накликала беду? Ведь поступок Кощея – тот единственный, который позволил бы его простить. Только это посмертно.
– Малышка, вот скажи мне, ты могла бы посидеть спокойно хотя бы в день моего воскрешения, а? – послышался усталый голос.
Мое сердце болезненно вздрогнуло, а в глазах потемнело.
Глава 39
Still I carried, I carried, I carried on
[9]Ну уж нет, ни в какой обморок я не упаду, пока не пойму, глюк ли это или нет. Встряхнула головой и осмотрелась.
Кощей стоял бледный, пошатывающийся, но живой. Он достал из кармана своих классических черных брюк знакомую баночку с зеленым содержимым и поманил меня пальцем к себе.
Не глюк.
Я рванула так рванула. Казалось, за спиной выросли крылья. Я подпрыгнула и повисла на шее Кощея, ощущая всем телом, что жив. Рядом.
Бессмертный пошатнулся и чуть не свалился вместе со мной, но удержался за спинку кресла. Звякнула упавшая на пол банка.
Затем любимый придержал меня за талию и повернул кресло так, чтобы на него сесть. Мою прилипшую тушку усадил к себе на колени.
– Ладно, понял по твоей активности, что все в порядке.
– В порядке? – зашипела. – Ты умер!
– Правда? – Кощей ехидно усмехнулся, за что получил ударом кулака в живот. И нет, не жалко. Мог бы и сообщить, что выжил.
– Почему не сказал? Зачем заставил все это… – Моя речь прервалась из-за прорвавшихся слез. Счастливых. Зарылась носом в его рубашку, вдыхая знакомый запах.
– Прости. Я не знал, что тебе будет так больно. Когда почувствовал, подумал, что-то серьезное случилось.
– То есть твоя смерть – это не серьезно? – прорычала, опять возвращаясь к чувству гнева, возникшему в этом кабинете.
