— Они показали мне невероятные вещи… — еле слышно проговорила Эсме. — Блистающие дворцы… точнее, то, что они сами строят для своей Царицы… стада удивительных животных, которые никогда не поднимаются к поверхности… там были звуки, запахи и цвета, которым нет названия в языке людей. Капитан, почему мы с ними враждуем? Эти создания вовсе не злы по природе…
— Меня гораздо больше интересует другое, — сказал Крейн. — Как ты сумела их понять? Ты, выходит, очарованная морем?
Целительница пожала плечами.
Эрдан торопливо перебирал в памяти все, что ему приходилось слышать о меррах и о тех, кто на самом деле мог с ними разговаривать — если, конечно, это можно было назвать разговором. Картина получалась странная: со времен последней войны, закончившейся великим перемирием, жители глубин отгородились от людей, и лишь изредка среди моряков появлялись новые истории об очарованных — тех, в ком любовь к океану оказывалась сильнее прочих чувств. Эти сказки были очень похожи друг на друга, различаясь лишь в мелочах, и мастер-корабел мог бы спорить на сколь угодно большие деньги, что никто к подводным жителям не попадал.
«Мы живем в мирах настолько разных, что тончайшая линия между водой и воздухом становится почти непреодолимой. Мерр на суше проживет немногим дольше человека под водой. Отчего мы воюем, спрашиваешь? Я не знаю. Одно лишь известно доподлинно — хотя и есть среди людей очарованные морем, мы никогда не поймем друг друга…»
— Мы знаем о меррах очень немногое, — заговорил Эрдан, обращаясь больше к самому себе, чем к товарищам. — И знания наши становятся обрывочными и скудными в том, что не касается битвы с ними… — Он замолчал.
Все они сейчас, должно быть, думали об одном.
Правитель Ямаоки был совершенно прав в одном: пророчество Буревестника, а вместе с ним и легенду о падении Феникса можно было толковать по-разному — и самые ожесточенные споры начинались как раз по поводу даров Феникса. Если первый дар худо-бедно понимали одинаково — чем еще он мог быть, как не звездным огнем! — то со вторым дело обстояло куда сложнее, ведь ни люди, ни магусы летать не умели. О каких же крыльях говорил Буревестник? Но с третьим даром все было куда хуже, поскольку видеть сокрытое умели многие — щупачи, целители, очарованные морем, да и навигаторы тоже…
— Я вдруг вспомнил кое-что, — сказал Крейн, отстраненно глядя перед собой. — Когда мне было лет семь, из Вороньей цитадели пришло печальное известие: умер Айлантри — алхимик, заключавший великое перемирие. Он тоже был из очарованных морем. Помню, отец очень расстроился и сказал, что теперь можно ждать чего угодно — даже новой войны…
Эрдан ошеломленно уставился на Кристобаля: магус впервые за долгие-долгие годы заговорил о прошлой жизни, о погибшем отце — и в его лице ничего не изменилось. Старая рана затянулась? Корабелу хотелось бы в это поверить.
— Этот дар встречается еще реже, чем целительский, — спокойно продолжал между тем Кристобаль. — Выходит, тебя боги благословили дважды.
— Не знаю… — проговорила Эсме, нахмурившись. — Все это очень странно…
— Если ты боишься, что я заставлю тебя снова с ними разговаривать, то зря, — хмыкнул магус. — Не думаю, что в скором будущем такая встреча может повториться.
— Не боюсь! — целительница робко улыбнулась. — В этом не было ничего неприятного, даже наоборот. Просто мне кажется, что они хотели что-то сказать… и я не уверена, что поняла их правильно. Мне нужно… нужно все вспомнить и обдумать. Можно я уйду?..
— Конечно, — магус кивнул. — Отдохни и ни о чем не беспокойся!
— Ты ничего ей не сказал про Двуликую госпожу! — укоризненно заметил Джа-Джинни, когда за целительницей закрылась дверь. Крейн, который все это время с трудом изображал здорового и полного сил капитана, обессилено рухнул на койку; с его лица мгновенно сошли все краски.
— Она ничего не знает… — послышалось невнятное бормотание. — Я не хотел ее испугать и решил проверить сам. Я был осторожен, она не почувствовала…
Корабел вздрогнул. Он вспомнил, о чем они с Эсме говорили как раз перед появлением мерров, и понял: предстоит нелегкий разговор с капитаном.
— А еще ты не упрекнул ее в беспечности… — сказали он. — Как и меня, впрочем.
— О, да! — магус хрипло рассмеялся. — Невероятная, непростительная беспечность. — Его глаза на исхудавшем бледном лице полыхнули от едва сдерживаемого гнева. Окажись на месте Эрдана кто-нибудь другой, магус не стеснялся бы в выражениях, но мастер-корабел, несмотря ни на что, оставался его учителем. — Как можно было отправиться на прогулку вдвоем после того, что вчера обнаружил Умберто? Да еще и забрести так далеко?! — Он уставился на Эрдана в ожидании ответа.
— Э-э… мы, пожалуй, пойдем! — торопливо проговорил крылан. Магус еле заметно кивнул, и Джа-Джинни с Умберто ретировались поразительно быстро. «Бросаете меня на произвол судьбы?» — подумал Эрдан и устало усмехнулся. После случившегося на берегу он чувствовал себя совершенно обессиленным и с удовольствием ушел бы отсыпаться в каюту, но перед этим нужно было объясниться с капитаном.
— Ты тоже не подумал об опасности, раз не остановил нас…
— Это не оправдание! — взвился Крейн. — У тебя своя голова на плечах, как и у Эсме! Я один не могу принимать решения за каждого члена команды в отдельности! Или ты хочешь, чтобы я следил за каждым вашим шагом, постоянно во все вмешивался? Так, да?!
— Кристобаль, оставь в покое старую развалину, не терзай вопросами! — попросил Эрдан. — Тем более такими, ответы на которые тебе известны. Что произошло, то произошло. Да, я ошибся… но ведь ты и сам кое-что делаешь неправильно.
— О чем это ты? — проворчал магус, насторожившись. — Что я делаю неправильно?
Эрдан нахмурился. Следовало очень осторожно подбирать слова, чтобы капитан понял его и выслушал до конца. К тому же нельзя было забывать о том, что их сейчас, возможно, слушает не только «Невеста ветра». Это было гораздо сложнее, чем казалось поначалу.
— Видишь ли, Кристобаль… когда ты слишком много думаешь о чем-нибудь, «Невеста» это чувствует… э-э… и тоже начинает уделять много внимания этой вещи… или человеку.
Крейн помрачнел и отвел взгляд. Он все понял сразу.
— Тот, кто не рожден навигатором, очень тяжело переносит шепот, Кристобаль. От этого и с ума сойти недолго…
— Знаю, — пробормотал магус. — Так, говоришь, я слишком много думаю?
Этот вопрос не требовал ответа, хотя Эрдан мог бы сказать: «Еще и делаешь!» Если в первые дни пребывания Эсме на борту «Невесты ветра» поведение капитана можно было списать на желание завоевать доверие целительницы, то теперь об этом думать не приходилось. Эсме прекрасно вписалась в команду, ее обожали все до одного матросы, и никому из них даже в страшном сне не привиделось бы, что ее может обидеть кто-то из своих. Так что девушке было на фрегате вполне вольготно и комфортно, а что до опасных приключений — так она ведь понимала, что за жизнь выбирает, оставаясь на пиратском корабле. Но магус все-таки продолжал ее оберегать, словно хрустальный бокал под камнепадом, — и если бы все было так просто! Эрдан вдруг вспомнил, как Кристобаль попытался скрыть от Эсме существование Камэ, — даже силу применил, чего никогда не делал раньше. Мастер-корабел сокрушенно вздохнул: «Старый я дурень! Камэ-то сразу поняла, в чем дело…»
