Не найдя, что сказать, Ризель поклонилась.
— Иди. Не буду тебя задерживать.
Принцесса вышла из покоев Капитана-Императора в полной растерянности. Что все это значило? Быть может, он почувствовал себя лучше и в скором времени в Яшмовом дворце опять появится настоящий хозяин?..
Она понятия не имела, радоваться нужно или огорчаться. За годы вынужденного затворничества Аматейна его дочь, без сомнения, узнала немало государственных тайн — в том числе тех, о которых прочие советники Его Величества даже не догадывались, — но все-таки она не строила иллюзий относительно собственной роли в управлении Империей. «Я всего лишь инструмент. Перо, которое изображает на бумаге знаки, повинуется руке; гитара не издаст ни звука, пока ее струн не коснутся пальцы барда. Я воплощаю в жизнь его желания и мечты… но значит ли это, что у меня не может быть собственных?» Аматейн взвалил на нее эту нелегкую ношу лишь потому, что так сложились обстоятельства: ее старший брат сгинул где-то на севере, младший — пал жертвой бешеных пардусов, сбежавших из Садов Иллюзий. Даже если Аматейн все еще способен зачать ребенка, кто-то должен править Империей сейчас.
Да, он ее любит… по-своему. Но есть вещи, которые он любит намного больше. — Фаби, мы идем в сад.
Воробышек невидимой тенью последовала за хозяйкой; Ризель не надо было даже оглядываться, чтобы ощутить присутствие подруги. Что-то странное было в этой неуклюжей девчонке с перепуганным взглядом; Ризель и сама не знала, отчего остановила выбор именно на Фаби, но пока что жалеть об этом не пришлось. Воробышек была скромной, исполнительной и молчаливой — что еще нужно для служанки, пусть даже она гордо именуется «подругой принцессы»? И все-таки Ее Высочество чувствовала: настанет день, когда слабость Фаби обернется силой.
Они спустились по широкой лестнице, чьи перила украшали изображения самых разных животных; морды тварей, хоть отдаленно напоминавших пардусов, были сбиты. Попадавшиеся на их пути придворные низко кланялись, а дамы опускались на холодный мрамор, шурша богатыми одеждами и блистая драгоценностями, — платье Ризель на их фоне выглядело вызывающе просто, равно как и полное отсутствие украшений. Белый — цвет траура; она продолжала скорбеть по младшему брату, хотя его кости давно покоились в земле. Об этом шептались, но принцессе было наплевать.
«Можешь устроить бал», — сказал Аматейн. Ей в самом деле придется так поступить, потому что принцессам положено интересоваться танцами и нарядами, а не государственными тайнами. Если она этого не сделает, Его Величество может призадуматься, и тогда настанет конец всему. Нет, ее жизни ничего не угрожает — все-таки единственная наследница престола! — но свободы она точно лишится.
Холодные коридоры Яшмового дворца остались позади; Ризель и Фаби шли по присыпанной гравием садовой дорожке. Осень безраздельно царствовала здесь — деревья стояли, словно облитые кровью. Много лет назад неподалеку располагался вход в Сады Иллюзий, надежно защищенные от беспощадного времени невидимым щитом, проработавшим очень долго. Но даже самые надежные люди предают, а самые надежные механизмы ломаются, и Ризель хорошо помнила, как и почему Сады уменьшились почти на треть. Впрочем, они были столь огромны, что эту перемену восприняли не очень тяжело.
Та часть садов, что осталась за пределами восстановленного купола, влилась в круговорот времен года и очень быстро пришла в запустение. Садовники Его Величества попросту не знали, как следует ухаживать за деревьями и цветами, чтобы они не погибали зимой, — ведь холода в этих широтах бывали суровыми. Уже через несколько лет на месте изысканного сада возник самый настоящий лес, который с успехом держал оборону от всех попыток его облагородить… а потом Ризель заявила, что берет его под свою опеку.
Вот так и появился возле Яшмового дворца сад принцессы — одичалый, своенравный, свободный. Она почти каждый день гуляла по его заросшим тропам, предаваясь размышлениям, и именно здесь прошлой весной случилось нечто весьма любопытное.
Тот день выдался спокойным и ясным…
…Солнце светило; посреди ветвей, прячась в молодой листве, пела птица. Накидка Ризель оказалась слишком теплой, и принцесса замедлила шаг, все внимание обратив на безнадежно запутавшуюся шнуровку воротника. Фаби, как обычно, следовала позади.
Потом птица замолчала.
Тело Ризель отреагировало быстрее разума: она рванула шнуровку и бросилась вниз по склону, а ее накидка осталась висеть в воздухе над тропой, сохраняя очертания человеческого тела. Миг спустя плотную ткань пробила стрела с черным оперением.
— Фаби! — крикнула принцесса, прижимаясь к дереву. — Ты жива?
Это было глупо — тотчас же в ствол ударилась вторая стрела. Нападавший был вооружен не привычным арбалетом, а луком и мог не тратить время, натягивая тетиву. Ризель осторожно выглянула из-за дерева, рискуя получить новую стрелу точно в лоб: там, откуда она спустилась в овраг, не было ни души.
— Я здесь, — послышался робкий голосок… и листва высокого дерева дрогнула. Ризель вскочила, уже не заботясь о собственной безопасности, взмахнула рукой — от внезапного напряжения ее сердце забилось чаще, в ушах загудело.
Неизвестный свалился с ветки, словно мешок с мукой.
— Все хорошо… — пробормотала принцесса, выбравшись обратно на тропу. Фаби сидела на земле, тяжело дыша, — последняя стрела оцарапала ей руку. Сама Ризель не пострадала, хотя выглядела не лучшим образом: в изорванном платье, перепачкавшаяся в грязи, со спутанными волосами. Но в тот момент ей меньше всего хотелось думать о внешности. Несостоявшийся убийца пришел в себя довольно быстро и первым, что он увидел, был кинжал, повисший в точности напротив его сердца. Если это и напугало незнакомца, на его лице страх не отразился.
— Кто ты такой? — спросила Ризель, не особенно надеясь получить ответ. — Мне кажется, я тебя где-то встречала…
На вид ему было под шестьдесят. Худое лицо в морщинах и пятнах, узкие губы и длинный нос… да, она его видела. И не один раз.
— Ты слуга лорда Рейго.
Он еле заметно улыбнулся, а потом проговорил приятным низким голосом:
— У вас просто отменная память, Ваше Высочество.
— Как твое имя? — спросила принцесса, не обратив внимания на его слова.
— Разве это имеет значение? — был ответ. Ризель повторила вопрос, и острие кинжала прорезало кожаную куртку на груди странного человека.
— Хаген.
— Зачем ты пытался меня убить, Хаген?
— Я убивал вовсе не вас, принцесса, — очень спокойно ответил слуга лорда Рейго. — Моей целью был…
— Только не надо рассказывать про узурпатора, который ведет Империю к гибели! — торопливо перебила Ризель. — Про императора, ставшего воплощением распада и гниения всего того, что еще сто лет назад цвело и благоухало. Я знаю наизусть басни, которые так любят борцы за свободу!..
