– Я пришел задать всего один вопрос: зачем вы вчера там были? Прошлым вечером вы сказали по телефону, будто явились туда отведать тетерева, и Гудвин заявил то же самое. Так значится в подписанных им показаниях. Чушь! Вы могли бы велеть ему доставить тетерева сюда, и Фриц приготовил бы его.
Вулф хмыкнул:
– Когда вас приглашают в гости попробовать редкую дичь, вы либо принимаете приглашение, либо отклоняете его. Вы не просите доставить эту дичь… Если только вы не король.
– Каковым вы себя и считаете. Вас назвали в честь одного короля.
– Отнюдь. Нерон Клавдий Цезарь был императором, а не королем, и меня назвали не в его честь. Меня назвали в честь горы
[12].
– Которая вы и есть. Я все же хочу знать, как вы там оказались, со всей этой компанией. Дом по делам вы никогда не покидаете, так что не ради клиента. Вы пришли с Гудвином, потому что он вас пригласил. Почему он вас пригласил? Почему за ланчем вы сидели рядом с Уэйдом Эйслером? Почему у Гудвина состоялся конфиденциальный разговор с одним из гостей – Кэлом Барроу, – как раз перед тем, как он отвез вас домой? Почему Барроу, обнаружив труп, обратился к нему? Почему Гудвин тянул двадцать минут, пока не велел мисс Роуэн сообщить в полицию?
Вулф, само терпение, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза:
– Мистер Гудвин находился в вашем распоряжении всю ночь. Разве вы не получили ответы на все эти вопросы?
– Получили, а как же! – фыркнул Кремер. – Но ему ли не знать, как отвечать. Я вовсе не говорю, что он или вы знали, что Эйслеру крышка. И не говорю, что вам известно, кто его убил и почему. Я говорю, что случилась какая-то неприятность, касавшаяся мисс Роуэн, или, по крайней мере, она была в курсе, поэтому Гудвин и подбил вас туда явиться. Вчера вечером вы заявили мне, будто вам ничего не известно о присутствовавших там людях, за исключением мисс Роуэн, да и то ваше знакомство с ней поверхностно. Я этому не верю.
– Мистер Кремер, – Вулф открыл глаза, – я вру только ради выгоды и никогда ради одного лишь удобства.
– Прошу прощения, – вмешался я, сидя за своим столом, стоявшим перпендикулярно к столу Вулфа, и Кремер повернулся ко мне. – Я хотел бы помочь, насколько в моих силах, – обратился я к нему, – из-за мисс Роуэн. На прошлой неделе я дважды присутствовал за кулисами родео и, быть может, слышал или видел что-то способное пролить свет. В зависимости от открывшихся обстоятельств. Насколько мне известно, вы задержали Кэла Барроу. Ему предъявили обвинение?
– Нет. Важный свидетель. Веревка была его, и он нашел тело.
– Хотя я и не имею к делу отношения, – пробурчал Вулф, – замечу, что справедливо было бы задержать и остальных.
– Без ваших мозгов мы никак, – огрызнулся Крамер, потом снова повернулся ко мне. – И что же ты слышал и видел за кулисами родео?
– Я мог бы вспомнить что-нибудь, если бы знал подробности. Мне известно лишь, что в четыре часа, когда я вернулся, Эйслер уже пропал, но мне не известно, кто его видел последним и когда. Под подозрением только присутствовавшие за ланчем?
– Да. Он еще находился там, когда мисс Роуэн отправилась на кухню за кофе. Это произошло в три двадцать, через восемь минут после вашего ухода, насколько нам удалось выяснить. После этого никто не помнит, что видел его, – по их словам. Никто не заметил, как он ушел с террасы, – по их словам. Он встал из-за стола после ланча без пяти три. В три двадцать выпил кофе. Судя по содержимому его желудка, он умер не позднее чем через двадцать минут после этого. Остальные гости начали собираться только без четверти четыре. Итак, под подозрением три ковбоя: Харви Греве, Кэл Барроу и Мел Фокс. Три ковбойши: Анна Касадо, Нэн Карлин и Лаура Джей. Роджер Даннинг и его жена. Тебя и Вулфа не было. Мисс Роуэн присутствовала, но если ты видел или слышал что-либо указывающее на нее, то ведь этого не вспомнишь. Она была с тобой на родео?
– Не помню. Ладно, оставим. Значит, вы свели время преступления к двадцати минутам, с трех двадцати до трех сорока. Кто-нибудь пропадал в этот период?
– Никто ничего не заметил. В этом-то и неприятность, черт побери! Эйслера не любил никто. Никто из них и ломаного никеля не дал бы, чтобы увидеть, как схватят убийцу. А некоторые, быть может, и целенький приплатили бы, лишь бы посмотреть, как он избежит наказания. Возможно, припомнить что-либо из увиденного и услышанного тебе поможет следующее: в воскресенье вечером он привел на свою квартиру женщину, и ей могла быть одна из ковбойш. Нам не удалось получить ее удовлетворительное описание, но на квартире сейчас работают эксперты по отпечаткам пальцев. Ты был в «Мэдисон-сквер-гардене» в воскресенье вечером?
Я покачал головой:
– В среду и субботу. А отпечатки в кладовой?
– Четких нет.
– Вчера вечером я говорил про стальной прут на полке, который лежал поперек остальных.
– Ага. Мы бы и сами его заметили. Его вытерли. Эйслера ударили им по затылку. Прочтешь об этом в вечерней газете. Или хочешь съездить в отдел и взглянуть на него?
– Вовсе не обязательно брать такой тон. – Я был уязвлен в лучших чувствах. – Я же сказал, что хочу помочь, и вовсе не шутил. А помощь вам нужна – вы в тупике, иначе не явились бы к нам. Из того же, что я видел и слышал на родео, у меня не возникло подозрения, будто дело клонится к убийству. Мне надо как следует покопаться в воспоминаниях. Если у меня получится припомнить что-нибудь, я дам вам знать. Я думал, что вы могли…
– Черт тебя подери! – Кремер вскочил. – Очки мне тут втираешь? Черт, да я же знаю, что вам что-то известно! Ничего, это еще вам боком выйдет. – Он сделал шаг. – Гудвин, для протокола. Известны ли тебе какие-либо факты, которые помогли бы установить личность убийцы Уэйда Эйслера?
– Нет.
– Вам?
– Нет, сэр.
– Связаны ли вы каким-либо образом с кем-нибудь из этих людей?
– Нет, сэр.
– Погодите минутку, – снова вмешался я. – Чтобы избежать возможных недоразумений в будущем. – Я извлек из кармана бумажник, достал из него листок бумаги и продемонстрировал Вулфу. – Это чек на пять тысяч долларов, подлежащий выплате вам, подписанный Лили Роуэн.
– За что? – спросил он. – Она мне ничего не должна.
– Она хочет быть должной вам. Это предварительный гонорар. Прошлым вечером она попросила меня вернуться к ней, когда со мной закончат в офисе окружного прокурора. Я так и поступил. Она питала к Уэйду Эйслеру теплых чувств не больше, чем любой другой ближний, но ее беспокоят два обстоятельства. Во-первых, его убил в ее доме кто-то из приглашенных ею гостей. Она называет это злоупотреблением гостеприимством и полагает, что и вы так бы это восприняли. Разве нет?
– Пожалуй.
– Хорошо, здесь согласие. Во-вторых, дочь окружного прокурора Боуэна – ее подруга, еще со школы. И Лили знает Боуэна вот уже много лет. Он не раз бывал у нее в гостях как в пентхаусе, так и в загородном доме. Вчера в полночь Лили позвонил помощник окружного прокурора и велел ей явиться этим утром в десять часов в его кабинет в здании уголовного суда. Тогда она позвонила Боуэну, и тот ответил, что не может позволить своим личным отношениям препятствовать исполнению обязанностей его подчиненными. Тогда она вновь связалась с помощником окружного прокурора и сказала, что перезвонит ему сегодня и сообщит, когда ей будет удобно принять его у себя в пентхаусе.
