– Благодарю за предупреждение. Когда позвонила эта женщина?
– В пятнадцать тридцать девять.
Я обдумал ситуацию. Мы с Лаурой прибыли в гостиницу примерно в двадцать пять минут четвертого. Когда освобожусь, то первым пунктом моей программы будет свернуть ей шею и бросить труп в реку.
– Ладно, – начал я, – ваше любопытство объяснимо. Говорите, окружному прокурору тоже не терпится, так что дискуссия затянется. Я буду говорить только после телефонного звонка. Могу я воспользоваться вашим аппаратом?
– Я буду слушать.
– А как же, ведь это ваш телефон.
Он передвинул его мне, я снял трубку и набрал номер. Ответил Фриц, и я попросил его соединить с оранжереей. Через некоторое время раздался голос Вулфа, раздраженный, как и всегда, когда его беспокоят наверху.
– Да?
– Это я. Я с Кремером в его кабинете. Когда я подъехал к дому, меня поджидал Стеббинс с ордером. Неизвестная женщина сообщила по телефону полиции, что она якобы видела меня вчера в половине четвертого на террасе мисс Роуэн. Если вы считаете, что завтра я вам буду нужен, лучше вызовите Паркера. Из двух противоречивых показаний, которые вы посылали меня проверять, правдивы первые. Попросите Фрица оставить мне немного телячьей ножки. Завтра он разогреет.
– Вчера в половине четвертого ты находился со мной в машине.
– Я-то знаю, а они вот нет. Кремер отдал бы месячную зарплату, чтобы доказать, что меня в ней не было. – Я повесил трубку и откинулся на спинку стула. – Так о чем это мы? Ах да. Я ушел с мистером Вулфом в пятнадцать двенадцать. Следующий вопрос?
Глава 7
В среду в 10:39, ожидая на Леонард-стрит свободное такси, я возмущался Натаниэлю Паркеру, адвокату:
– Это же гнусное оскорбление. Вы сказали, пятьсот?
Он кивнул:
– Вроде пощечины, да? Как твой адвокат, я едва ли мог предложить бо́льшую цифру. Гонорар, конечно же, будет выше… Ага, едет. – Он сошел с тротуара и махнул рукой приближающемуся такси.
Оскорбление – назначение залога за меня жалких пятисот, одной шестидесятой залога за Кэла Барроу, – было всего лишь оскорблением. За причинение же вреда здоровью я был настроен в один прекрасный день посчитаться – предпочтительнее, в тот же самый. Я провел четырнадцать часов в камере предварительного заключения, где было слишком жарко и недоставало воздуха. Я просил принести сэндвичи с солониной, а получил ветчину и резиновый сыр. Мне снова и снова задавали одни и те же вопросы четверо различных полицейских от округа и города, и ни один из них не обладал чувством юмора. Давали тепловатый кофе в протекающем бумажном стаканчике. Не позволяли пользоваться телефоном. Три раза разрешали вздремнуть на неровном диванчике и, едва лишь я проваливался в сон, тут же поднимали на продолжение допроса. А еще от меня требовали подписать показания, в которых было четыре фактические ошибки, три орфографические и пять опечаток. И по завершении всей этой канители, наверняка обошедшейся налогоплательщикам как минимум в тысячу баксов, включая и накладные расходы, они оказались в точности там же, с чего и начинали.
Выбравшись из такси перед старым особняком из бурого песчаника и поблагодарив Паркера за то, что подбросил, я поднялся на крыльцо, вошел в дом и направился в кабинет предупредить Вулфа, что поступлю в его распоряжение лишь после того, как приму душ, побреюсь, почищу зубы и под ногтями, причешусь, оденусь и позавтракаю. Шла шестая минута двенадцатого, так что он должен был уже появиться.
Однако не появился. Огромное кресло за его столом пустовало, зато перед ним стояли четыре желтых кресла, и из гостиной как раз вышел Фриц, неся еще пару. На диване в глубине комнаты, расположенном перпендикулярно моему столу, держась за руки, сидели двое – Кэл Барроу и Лаура Джей. При моем появлении Кэл выдернул руку и встал.
– Мы пришли чуток пораньше, – сообщил он. – Подумали, может, вы нам объясните, что происходит.
– Состязание по метанию лассо, – отозвался я. – Я убегаю за квартал, а вы арканите меня с крыльца. В качестве призов – хризантемы. – Затем я обратился к Фрицу: – У нас в раковине русалка. – После чего развернулся и прошел на кухню, через мгновение явился и Фриц.
– Где он? – поинтересовался я.
– В своей комнате с Солом и Фредом. Арчи, у тебя галстук перекосился, и еще…
– Упал с лошади. Намечается вечеринка?
– Да. Мистер Вулф…
– Когда?
– Мне сказали, они явятся в половине двенадцатого. Леди и джентльмен на диване…
– Пришли пораньше подержаться за руки. Прошу прощения за манеры, но я провел ночь с деревенщиной, вот и нахватался. Мне надо отмыться. Сможешь принести мне наверх тостов и кофе через восемь минут?
– Запросто. Через семь. Твой апельсиновый сок в холодильнике. – Он направился к плите.
Я достал стакан с соком из холодильника, размешал его ложечкой, сделал живительный глоток и двинулся в прихожую и наверх. На втором этаже слева располагалась дверь в комнату Вулфа, но я не свернул и поднялся еще на один этаж в свою, на этот раз справа, выходящую окнами на улицу.
Обычно из-за моего персонального утреннего тумана на подготовку к дневной деятельности у меня уходит минут сорок, но на этот раз я уложился в тридцать, с перерывом на сок, тосты с джемом и кофе. Когда появился Фриц с подносом, я попросил его сообщить Вулфу о моем возвращении, и он ответил, что уже сделал это по дороге ко мне и Вулф был рад. Я вовсе не имею в виду, будто это сам Вулф сказал, что он рад, – это Фриц сказал, что он был рад. Фриц считает себя дипломатом. В 11:42, на вид почище и поопрятнее, но отнюдь не повеселевший, я спустился в кабинет.
Они все были там, все гости Лили на обеде в понедельник, за исключением Уэйда Эйслера. Сама Лили сидела в красном кожаном кресле. Кэл и Лаура оставались на диване, но за руки уже не держались. Остальные шестеро занимали желтые кресла: Мел Фокс, Нэн Карлин и Харви Греве в первом ряду, Роджер Даннинг, его жена и Анна Касадо во втором. Сол Пензер и Фред Даркин расположились в сторонке, за большим глобусом.
Когда я вошел, Вулф, за своим столом, как раз говорил. Он тут же замолчал и метнул на меня взгляд. Я остановился и вежливо спросил:
– Я помешал?
– Для человека, проведшего ночь в тюрьме, выглядишь ты довольно элегантно, – заметила Лили.
– Я объяснял им, почему ты задерживаешься, – сказал Вулф. – Теперь, когда ты здесь, я продолжу. – Я двинулся в обход компании к своему месту, а он обратился к остальным: – Повторяю, меня наняла мисс Роуэн, и я действую в ее интересах, но за то, что я собираюсь сейчас сказать, ответственность несу исключительно я. Если это окажется клеветой, то ответствен за нее только я, ни в коем случае не она. Вы собрались здесь по моему приглашению, но, естественно, явились не из одолжения мне, а выслушать меня. Я не задержу вас дольше необходимого.
