– …я ответил, что понимаю сущность его болезни. Да, все верно.
– Но как же так? – изумилась Фиоре. – Если лекарь знает, чем болен пациент, то ему остается лишь применить нужное лекарство. А ты опознал болезнь, но лечить спящих почему-то не торопишься. Я что-то совсем запуталась!
Золотоглазый отложил вилку, облокотился на спинку стула.
– Не сравнивай меня с лекарем, тут все гораздо сложнее. Вот скажи, какое место в жизни эйламцев занимает Спящий Медведь?
Фиоре пожала плечами. Вопрос был одновременно простым и сложным, потому что об опасном соседе местные жители старались вспоминать как можно реже, но забыть совсем не могли – как можно забыть о том, кто денно и нощно нависает над городом, словно угрожая его раздавить? Так или иначе, Спящий присутствовал всюду – в каждом дуновении северного ветра, в каждом камне, в каждом фарфоровом блюде, глину для которого добывали у подножия горы.
– Не знаешь, что сказать? Хорошо, тогда я спрошу иначе: почему вы называете свою гору Спящим Медведем, а не просто Медведем, а?
– Это просто, – ответила она с улыбкой. – Потому что ее фаэ спит вот уже восемь столетий. Все из-за печати…
– Фиоре, ты и впрямь веришь в то, что говоришь? – изумился Теймар. – Я понимаю, городские жители со всех сторон окружены дьюсами и весьма редко сталкиваются с фаэ, но все-таки им полагается знать, что стихийные духи, к которым относится и дух этой восхитительной горы, практически неподвластны печатям.
Девушка нахмурилась. Что-то было не так в его словах…
– Верно, – неохотно признала она. – Фаэ не подчиняются печатям.
– Почему же тогда ты решила, что дух горы был скован именно с помощью печати?
– Н-не знаю… – Она потупилась. – Так все говорят.
– Ладно, – смилостивился грешник. – Обсудим это позже. Так что же получается… нечто сковало Медведь-гору, погрузило ее в сон. Потом стали засыпать дети, а теперь вот уснул весь Эйлам. Как мне кажется, у этих трех происшествий много больше общего, чем можно предположить поначалу.
«Нет-нет, ты ошибаешься!» – чуть было не воскликнула Фиоре, но смолчала, натолкнувшись на его золотой взгляд, ставший вдруг каким-то злым. Она могла бы напомнить грешнику, что между первым и вторым происшествием миновало почти восемь веков, а между вторым и третьим – еще восемь лет… впрочем, этот путь явно уводил в сторону от правильного ответа на его вопрос.
– Дьюс города, Фиоре. Все, о чем мы говорим, происходит в Эйламе или поблизости от Эйлама. Если уж ты веришь в то, что под Спящим Медведем есть печать, то почему бы ей не влиять заодно и на главного городского дьюса?
– Тогда сонная болезнь появилась бы давным-давно, – возразила она и воспряла духом, поскольку опровергнуть это утверждение было непросто. И действительно, грешник неохотно кивнул, после чего ненадолго погрузился в раздумья.
Фиоре тоже размышляла – смотрела на его золотую руку и думала о том, что своеволие Черной хозяйки впервые привело к благим последствиям. Должно быть, ему приятно было ощущать себя целым, пусть это и происходило в нави, во сне… «Сны для того и существуют, – сказала она сама себе то, что никогда не осмелилась бы произнести вслух. – В них исполняются мечты, возможные и невозможные. Кто знает, вдруг тебе понравится навь?»
– Иногда бывает так, – проговорил грешник, вновь взглянув на нее, – что совершенно здоровый человек вдруг падает замертво посреди улицы. Его родные, сокрушенные горем, плачут и рыдают, клянут злую судьбу и вопрошают Создателя: «За что?!» Но проходит совсем немного времени, и они начинают вспоминать те мелочи, что лишь казались таковыми, а на самом деле были грозными знаками приближающейся беды – его жалобы на усталость, его прерывистое дыхание… Если бы хоть кто-то заметил все это вовремя!
– Хочешь сказать, дьюс Эйлама заболел, когда здесь появилась гора, и эта болезнь проявилась только сейчас?
– Я ничего не хочу сказать, – Теймар покачал головой. – Но тебя готов выслушать внимательно. Давай вернемся к тому, с чего начали. Расскажи мне про Эйлам.
Она вздохнула.
– Что ж, попробую… Наш город вырос из поселка, который был основан чуть больше тысячи лет назад на перекрестке двух больших торговых путей. В те времена тут селились лишь те, кто жил за счет проезжавших мимо караванов. За два века поселок расширился, в нем появились кварталы ремесленников, городской совет даже стал подумывать о том, чтобы выстроить маяк и причальную башню для махолетов, но для этого, если верить хронистам, все никак не могли собрать достаточно денег. Потом явился Спящий Медведь.
– Явился? Звучит, словно он пришел в гости без приглашения.
– Хм… можно сказать и так. Фаэ горы, о которой здешние жители почти ничего не знали, проснулся и двинулся на юго-запад, к морю. Эйлам как раз располагался на его пути. Пролетавший мимо пилот-одиночка это заметил и предупредил горожан, посоветовав им все бросить и бежать без оглядки… – Она покачала головой. – Могу себе представить, какая началась паника! А дальше произошло вот что: к властителю города явился человек, назвавшийся Марвином. «Я печатник, – сказал он. – Если кто и сумеет остановить гору, то лишь подобный мне!» Конечно же, глава совета не стал ему препятствовать, и вышло так, что Спящего Медведя и впрямь удалось задержать у самых стен Эйлама. Как именно, я не знаю – ты сам должен это понимать, ты ведь тоже печатник…
– Я не печатник, – сказал Теймар странным голосом. – Продолжай.
Фиоре удивленно взглянула на своего постояльца, и его бледное лицо показалось ей похожим на маску. Сказанное только что не могло быть правдой: лишь маги из Цитадели семи печатей обладали теми умениями, которые вчера продемонстрировал грешник… хотя, с другой стороны, как раз грешников среди них не было. Ей раньше не приходило в голову это странное противоречие!
Вновь, как и накануне, возникло ощущение близкой опасности…
– Кажется, он запечатал фаэ горы и приковал его к месту, – неуверенно проговорила она. – Хайрен Вар, хронист, пишет об этом так: «Три дня и три ночи длилась подготовка печати невиданной сложности, и всю работу Марвин проделал сам… он все это время не спал и не ел, исхудал и сделался похож на собственную тень… когда же печать была завершена, мастер Марвин упал навзничь и две недели пролежал почти что без движения, словно покойник…» Со сроками, кстати говоря, какая-то путаница. У Вара три дня, у другого хрониста – семь. Хотя я вообще не понимаю, как он сумел сделать все в одиночку.
– Конечно, он был не один, – сказал Теймар. – Ему помогли. Хотел бы я побеседовать с этими помощниками, но они, боюсь, не пожелают со мной встречаться…
Он вдруг замолчал, нахмурившись, – как будто поймал за хвост пролетавшую мимо идею и теперь разглядывал ее со всех сторон, пытаясь понять, достойная попалась добыча или нет.
– Так с чего же ты начнешь? – спросила Фиоре, когда тишина сделалась невыносимой. – Попытаешься отыскать этих неведомых помощников Марвина или пойдешь прямиком к Спящему?
