– Там гадюка… – начала она и осеклась.
Над раскрытым дорожным мешком покачивался… кожаный ремень с пряжкой в виде змеиной головы. Он был к тому же украшен замысловатой вышивкой! Оставалось лишь гадать, дьюс какой силы мог одушевить такую вещь.
Грешник протянул правую руку, с которой так и не снял перчатку, и «гадюка» туго обвила его предплечье, ее пряжка застегнулась сама у локтя – теперь Ивер поняла, что этот ремень носят не на поясе. Ей не доводилось слышать о подобном даже от путешественников, прибывших издалека: определенно, Парцелл таил в себе много загадок и не был настроен делиться секретами…
– Что случилось?
За мгновение до того, как Дженна вышла в общий зал, Ивер шагнула в тень и сделалась невидимой. Еще не хватало, чтобы сестра узнала о ее выходке с мешком!
– Все в порядке, – сказал грешник. – Я просто позабыл забрать свои вещи.
Руку, обвитую ремнем, он завел за спину; «гадюка», медленно распустив кольца, тихо опустилась на пол и поползла обратно в мешок. Ивер боязливо отодвинулась подальше в тень: хоть возле двери и дуло, девочка предпочитала замерзнуть, чем стоять поблизости от этой странной твари.
– А-а, понятно… – проговорила Дженна и улыбнулась так, как никогда раньше не улыбалась, – тепло, спокойно. – Можно мне спросить вас кое о чем, господин Парцелл?
– Я слушаю.
– То, что вы спаслись и махолет не очень пострадал, – конечно, чудо из чудес. Но я все-таки никак не пойму, зачем вы вообще залетели в наши края. Через Визен летают только во время ярмарки, когда все другие воздушные пути переполнены…
– Я путешествую, – ответил Парцелл. – Так уж вышло, что сегодня мой путь пролегал именно через Визен. Признаться честно, мне бы следовало повернуть назад при первых знаках непогоды, но… людям свойственна самонадеянность. Я едва не поплатился жизнью за свою глупость.
– Путешествовать – это так интересно… – Тоску в голосе Дженны расслышала, наверное, только Ивер. – Вы много где побывали, наверное?
– Да, довелось повидать немало интересного, – уклончиво проговорил грешник. – Кстати говоря, не так уж часто встречаются люди, способные выдержать мой взгляд без содрогания.
Дженна смущенно покраснела.
– Ну, я ведь не одна такая! Мэтр Арно, к примеру…
– Мэтр Арно, поймите меня правильно, человек просвещенный и привычный к разного рода чудесам. А в таких местах, как Визен, люди боятся в равной степени и фаэ, и дьюсов, считая их чудовищами. На самом-то деле обе эти силы подвластны тем, кто достаточно много знает и не… – Парцелл осекся, словно пожалев о собственной внезапной болтливости, но через секунду договорил: – И не боится. Но все-таки вы не такая, как остальные.
– Быть может, это из-за гостиницы? – предположила Дженна. – Я вижу разных людей, выслушиваю их истории… тоже что-то вроде путешествия, но при этом нет нужды бросать родной дом и тех, кто тебе дорог. Ох, что-то я сегодня слишком много говорю, а вы ведь устали! Последняя просьба, господин Парцелл…
– Теймар.
– Да, Теймар… пожалуйста, не торопитесь завтра покидать нас! Не обращайте внимания на этого спесивого лекаря, он все равно не сумеет вам сделать ничего дурного!
«Надеешься, что он расскажет о своих странствиях? Ох, зря…»
Теймар Парцелл с улыбкой заверил ее, что постарается, и, подобрав свой мешок, отправился наверх, в комнату. Ивер еле сдержала возглас удивления – с того места, где она стояла, было видно, что произошло на самом деле: стоило грешнику протянуть руку, как мешок приподнялся, придвинулся ближе к хозяину!
Когда гость скрылся из вида, Дженна сердито нахмурилась и спросила громким шепотом:
– Ты что тут делаешь, а?
– Дженна, ну что это такое… – заныла Ивер вместо ответа. – Ты сегодня целый день отовсюду меня гонишь! Там я мешаю, тут мешаю… И этому, с золотыми глазами, никто не сказал, что я первая его махолет увидела. Никому я не нужна, вот сбегу в Керлен, будете знать!
– Ивер… – Дженна тотчас же остыла, обняла младшую сестру и погладила по волосам. – Извини, я тебя обидела… не плачь, не надо…
Дженна была такая теплая, что Ивер вдруг почувствовала, как сильно замерзла, стоя у двери, – там, снаружи, бесновался буран, и холод пробирался сквозь невидимые щели. Невольно вспомнилась белая женщина из сна: она, несмотря на свою необыкновенную красоту, от которой просто дух захватывало, казалась воплощенной зимой – блистающей, всемогущей и беспощадной.
– Будь поосторожнее с этим Парцеллом, – Ивер шмыгнула носом. – Его дорожный мешок ведет себя совсем как живой.
– Как это? – от неожиданности Дженна растерялась. – Живой?!
– Еще у него есть ремень с узорами, – продолжала Ивер. – Вместо пряжки – змеиная голова с глазами и пастью… Интересно, кто мог сотворить такую вещь?
– Ох, Создатель, – пробормотала Дженна. – Ладно, давай-ка мы пойдем спать. О ремнях и мешках я подумаю завтра…
«…Иди ко мне, – сказала белая женщина. – Иди ко мне, в мою обитель! Там мы будем танцевать посреди заснеженных лугов, где растет ледяная трава! Я подарю тебе самое красивое платье на свете…»
Ивер шла через лес. Над ее головой ветер запутался в ветвях и теперь лишь беспомощно трепыхался, оглашая округу перезвоном стеклянной листвы. Когда какой-нибудь листок отрывался от ветки, он вовсе не парил легко и вольно, как бывало в настоящем лесу, а падал отвесно, кинжалом врезаясь в подмерзший снег у корней дерева.
Ивер шла туда, где ее давно ждали, только вот – кто?..
2. Игра
Если лекарь Симон, а вместе с ним кое-кто еще из постояльцев и надеялись, что наутро от Теймара Парцелла останутся лишь не особенно приятные воспоминания, то надеждам этим не суждено было сбыться по очень простой причине: с рассветом буря бушевала с прежней силой и успокаиваться не собиралась. Не понадобилось даже открывать дверь или окно, чтобы в этом убедиться, – за стенами «Горицвета» завывал на разные голоса ветер, а сквозь невидимые щели в досках за ночь пророс плющ-морозник, которого Ивер не видела вот уже года два, а то и больше. Надев перчатки, они с Дженной полчаса обрывали гибкие колючие стебли, больно жалящие пальцы даже сквозь толстую ткань. «Хорошо, что все еще спят, – пробормотала Дженна, разглядывая обнаруженный среди прозрачных листьев красноватый цветок. От тепла ее руки он быстро таял, но все-таки еще можно было полюбоваться филигранным узором на тонких лепестках. – Впрочем, сегодня они здесь не гости, а узники… как и мы с тобой, сестрица».
Первым в общий зал спустился мэтр Арно – и сразу все понял.
– Что ж, – философски сказал он, устраиваясь на прежнем месте у камина. – В моем возрасте уже бессмысленно куда-то торопиться, а отдыхать следует при первой же возможности. Будем считать, что нынешний день – та самая возможность, предоставленная самой судьбой… или Создателем, если пожелаете.
