Золотые когти на правой руке грешника скрипнули по подлокотнику кресла, оставив на лакированном дереве глубокие царапины. Он подался вперед, словно желая лучше слышать Орсо, и язвительно уточнил:
– Прямо сейчас?
– Это было бы лучше всего, – ответил хозяин города со всей возможной серьезностью. – Но я знаю также и то, что ты оставил свой махолет за барьером нави. Очень предусмотрительно, кстати говоря. Кто-то подсказал?
– У меня было озарение, – сказал Теймар, прищурившись. – Почтеннейший, а можно ли мне задать вопрос? Или даже два вопроса?
Орсо хмыкнул.
– Как ты умудряешься вести себя одновременно уважительно и нахально? Вы, грешники, особенный народ… Говори, я слушаю. Но ты получишь только один ответ!
– Что ж, тогда и вопрос будет всего один, – проговорил Теймар с легкой улыбкой. – Не тяжела ли голова медведя, которую вам, досточтимый, приходится носить на плечах в нави?..
Фиоре пришла в себя.
Солнце заглядывало в окно мастерской, подсказывая, что прошло уже много часов с того момента, как она взяла в руки кисть. Подготовленные для работы краски засохли, но случилось это уже после того, как нарисованный на огромном блюде Эйлам украсился главной площадью, на которой возвышалось одно из самых мрачных зданий во всем городе – здание городского совета.
Художница не помнила, как создавала его.
Такое случалось далеко не впервые – во время работы Фиоре частенько выпадала из реальности, позволяя рукам действовать самостоятельно, тогда как ее разум вместе с душой отправлялись в свободный полет, – но раньше видения не были столь яркими и четкими. Она как будто переместилась на улицу Алой Ленты, где Теймар встретился с посланцем Орсо, она незримо присутствовала при разговоре грешника и хозяина города… но как же такое стало возможным?
– Теймар говорит, надо сначала думать, а потом делать, – произнесла Фиоре вслух и, поднеся к лицу раскрытую ладонь, пристально взглянула на ключ-кольцо. Птица все так же летела неведомо куда, но отчего-то казалось, будто ее крылья еле заметно вздрагивают. – Ты хочешь мне что-то сказать?
Птица молчала; домашний дьюс хранил безмолвие.
– Ладно…
Она с юных лет знала, что дьюсы не только выполняют приказы людей, но и состоят в подчинении друг у друга. Запомнить их иерархию было нетрудно: вещь в доме – дом – улица – город… Город. Эйлам, застрявший на границе суши и моря, между Спящим и его вечным противником, между ночью и днем. Быть может, именно он пытается сообщить ей нечто важное?
– Я пойду туда! – Слова прозвучали громко, слегка вызывающе, но дьюс опять промолчал. – Что-то происходит… и мне обязательно нужно во всем разобраться. Да! Я чувствую, что очень скоро окажусь ему нужна.
Она отложила кисть, прикрыла блюдо лоскутом тонкой ткани, призванным защитить рисунок от пыли, вытерла руки. Все это были действия, повторявшиеся изо дня в день вот уже несколько лет, но еще ни разу ей не казалось, что дом не просто молчит, а выжидает. Хотя, если подумать, всему виной был Теймар… или, точнее, его золотой дьюс. Раньше духи даже в нави оставались бессловесными – раньше, но не теперь.
«Ты ведь не мог попасть в какую-то передрягу, Теймар?..»
Вечер приближался намного быстрее, чем хотелось бы. Фиоре шла к главной площади, выбирая самую короткую дорогу и все больше ускоряя шаг. Если и впрямь что-то произошло, то нужно было поторопиться, иначе они оба рисковали не добраться домой до наступления ночи.
«А что случится с человеком, который уснет не в собственной постели?» – спросил Теймар накануне. Ей захотелось пошутить – выходит, в чужой постели? – но грешник был серьезен.
«Наяву – ничего особенного. Никто не тронет бедолагу, уснувшего где-нибудь на улице, потому что ночью все лихие люди тоже попадают в навь. Со стороны, наверное, это выглядит жутко – весь город будто вымирает…»
«Что будет с ним в нави?»
«Дьюсы всю ночь станут гонять его по городу, словно зайца, – с неохотой призналась Фиоре. – Кое-кто после такого сходит с ума… или лишается волка».
– Нет-нет, – проговорила она вслух, чтобы прогнать дурные мысли прочь. – С нами все будет хорошо! И сегодня, и потом…
Впопыхах Фиоре даже не заметила, как миновала мост через Западный провал – и куда только девался ее обычный страх высоты? Пролетев мимо дома Кьярана и лавки Ансиль, она свернула в неприметный проулок, похожий на глубокое ущелье, и секунд через пятнадцать оказалась посреди бульвара Роз, откуда до городского совета было рукой подать.
Над крышами домов повисло тревожно-алое солнце.
В час, когда навь была уже очень близко, площадь оказалась пустынной.
– Теймар!
На ее крик ответило только эхо, и недавнее видение показалось вдруг сущим бредом. Зачем Орсо мог пригласить к себе чужеземца, да к тому же грешника? Он истинно верующий и должен сторониться нарушителей заповеди, словно прокаженных. Ей померещилось, приснилось, ничего не было…
– Пришла за мной? Как мило с твоей стороны.
Фиоре резко обернулась. Теймар стоял почти у самого входа в совет, и густая тень от колонны скрывала его худощавую фигуру. Грешник выглядел живым и здоровым – таким же, как утром, – и все-таки тревога Фиоре не исчезла.
– Где ты был? Что случилось?
– Как видишь, – Теймар махнул золотой рукой, указывая на здание у себя за спиной, – побывал в гостях у вашего правителя… или как вы его называете? У хозяина города. Мы с ним мило беседовали без малого час, после чего меня отпустили на все четыре стороны, посоветовав наслаждаться жизнью, пока имеется такая возможность.
Фиоре ошеломленно уставилась на грешника, и ему пришлось пояснить сказанное:
– Господин Орсо намекнул, что кое-кто в Эйламе не желает расставаться с навью и теми благами, которые дарует Черная хозяйка своим верным слугам.
– Благами? – растерянно переспросила Фиоре. Ее видение оказалось правдивым вплоть до мелочей, но поверить все равно было трудно. – Он сошел с ума? То, что происходит с Джаредом, Кьяраном, остальными, – это благо?!
– Вот и я сказал примерно то же самое, – кивнул грешник. – На что Орсо лаконично заметил: «Каждый судит на свой лад!» – и был совершенно прав. Ну откуда тебе знать, что творится в глубине чужой души?
– Я знаю, что люди страдают, – уверенно проговорила она.
– И в этом ты права, – опять согласился Теймар. – Но некоторые возлюбили свое страдание и теперь не мыслят жизни без него… а еще кое-кому навь дарует исполнение желаний, и они готовы смириться с тем, что оно вовсе не бесплатное. Слушай, а нельзя ли продолжить этот любопытный разговор дома? Надвигается ночь. Мы с тобой под открытым небом…
Спохватившись, Фиоре кивнула и невольно посмотрела на солнце, чтобы понять, сколько времени осталось до прихода нави. Когда она вновь взглянула на Теймара, он уже стоял рядом. Длинная тень тянулась от его ног к ступеням городского совета, будто не отпуская, – вечером все тени длиннее, подумала Фиоре.
