Сейчас Пато и Висента-Валенсианка отдыхают, расположившись в тени. Едят спелые смоквы, которые выменяли на сигарету, жуют их осторожно, потому что в сочной красной мякоти попадаются крошечные осколки. Когда это происходит, девушки сплевывают их, как косточку оливки.
Появляется сержант Экспосито. Вид у нее сегодня еще мрачней, чем обычно.
– За мной, обе, – бросает она.
– Мы только что сменились, – возражает Валенсианка.
– За мной, сказано!
Они поднимаются и следом за Экспосито заходят внутрь, приближаются к столу, вокруг которого стоят офицеры, включая и лейтенанта Харпо. Сильно накурено. Пахнет табаком, потом, грязной одеждой. Фаустино Ланда, засучив рукава рубашки, расстегнутой до пупа, изучает план Кастельетса и его окрестностей. При виде связисток подзывает их поближе и обрисовывает ситуацию.
– Лолу мы потеряли, – режет он с ходу. – Интербригадовцы дважды пытались отбить высоту – безуспешно. Сейчас ограничились тем, что держат оборону вдоль сосновой рощи. На противоположной стороне – видите? – франкисты заняли кладбище, а наши окопались на Рамбле, так это место называется. То же самое происходит в центре городка… Смотрите… – Он оценивающе оглядывает их сверху донизу. – Смотрите и запоминайте – это вам понадобится.
И переводит взгляд на лейтенанта Харпо, предоставляя ему изложить детали.
– Хорошо держится высота Пепе, – вступает тот. – Там стоит батальон Островского…
– Крепкий орешек, что называется, – подтверждает Ланда. – Зубы сломаешь.
– Но сложность в том, что франкисты, засев на кладбище и в городе, блокировали все подступы к Пепе. Батальон Островского пока еще не в мешке, но близок к этому. – Помявшись немного, он смотрит на Ланду, и тот кивает. – А оборона этой высоты имеет первостепенное значение для того, чтобы мы смогли продержаться…
Пато поднимает руку:
– Чтобы мы смогли продержаться… сколько еще?
Харпо игнорирует ее вопрос, уставившись в карту так, словно ищет на ней ответ. Пато переводит взгляд на Русо, не проронившего пока ни слова, и замечает, что политкомиссар неотрывно смотрит на нее. Смотрит, словно какой-то неведомый зверь, думает она с тревогой. Или холоднокровная хищная рыба.
Отвечает подполковник.
– Сколько нужно будет, – резко чеканит он. – И потому связь с Пепе – это вопрос жизни и смерти. – И смотрит на девушек. – Вы ведь в курсе того, что произошло?
Пато кивает. Когда двадцать минут назад она сменилась, телефонная связь с батальном прервалась.
– Ее по-прежнему нет, – подтверждает Харпо. – Была скверная, а теперь никакой нет.
– И это никуда не годится, – говорит Ланда. – Мы с батальоном Островского сносимся через связных, но пройти через это бутылочное горлышко трудно: двоих уже убило. Так что надо восстановить связь, – он смотрит на Харпо и на сержанта Экспосито. – Пусть возьмут провода, сколько надо, и в сопровождение дай им кого-нибудь… Готовы?
– Готовы, – отвечает Экспосито.
Ланда, попыхтев сигарой, окидывает их рассеянным взглядом:
– Как вас зовут, товарищи?
– Патрисия.
– Висента.
– Запомните: задание ваше – важнейшее. Так что, дочки, не подведите… Ваш лейтенант доложил, что вы – девушки отважные и умелые. Посмотрим, проявите ли вы эти качества.
– Вот именно. – Льдистые глаза Русо по-прежнему буравят Пато. – Посмотрим. Проверим.
Через пятнадцать минут обе девушки, с пистолетами ТТ и тремя запасными обоймами у пояса, взваливают на плечи ранцы с двумя полевыми телефонами и двумя катушками провода в километр длиной. Каждая весит девять килограммов, остальное – еще десять, и лямки немилосердно впиваются в плечи Пато, которая несет еще флягу и набор инструментов. С такой кладью особенно не побегаешь, думает она, однако делать нечего. Выбирать не приходится, тем более что ее к этому готовили.
Связистки, собравшись в путь, выходят в патио. Там их ждет сержант Экспосито в сопровождении бородатого и тощего солдата: из-под пилотки без кисточки смотрят живые глаза. На ногах у него альпаргаты, за плечом карабин «дестройер», на груди выцветшего синего комбинезона – старинные патронташи. За ухом – наполовину выкуренная сигарета, на рукаве – темно-лиловая повязка, какую носят связные при штабе.
– Это Минго, наш провожатый, – представляет его Экспосито.
Тот вяло поднимает к пилотке полуразжатый кулак. Пато с удивлением замечает в руках Экспосито автомат, а за поясом – два запасных магазина. Черный платок, которым она повязала голову, подчеркивает резко очерченные, сухие черты сурового лица.
– Ты сказала «наш»?
Сержант снимает с нее ранец и навьючивает его на себя:
– Я тоже иду.
Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, они пускаются в путь вдоль телефонного кабеля, который кое-где висит на столбах и деревьях, а кое-где стелется по земле. Первым идет Минго, за ним – Пато и Валенсианка, а замыкающей – сержант. Пока Аринера не осталась позади, Пато вертела головой в надежде встретить капитана Баскуньяну, но видела лишь раненых, которых продолжают доставлять под брезентовый навес, и солдат, которые копают траншеи и наполняют землей мешки. Нехороший признак.
Из городка, который они обходят стороной, по-прежнему доносится шум боя – трещат ружейные выстрелы, гремят разрывы мин и гранат. Время от времени синее безоблачное небо полосуют снаряды, пущенные из Вертисе-Кампы: они рвутся на неприятельских позициях – на кладбище и на восточной высоте. Не бездействует и франкистская артиллерия: она бьет по западной высоте и по окрестностям реки или по батареям красных.
Пройдя сколько-то, Минго останавливается и внимательно оглядывается по сторонам. Достает из-за уха окурок, а из кармана зажигалку, высекает огонь, обстоятельно раскуривает. Три женщины стоят рядом.
– Что такое? – спрашивает Экспосито.
Солдат пожимает плечами, выпуская дым разом из полуоткрытого рта и из ноздрей.
– Дорога приведет нас прямиком к франкистам.
– Ты уже ходил здесь раньше?
– Два раза.
Пато узнает это место: неподалеку Рамбла, а в полукилометре на невысоком взгорье – кладбище с остатками белой каменной ограды и искореженными, лишенными крон кипарисами. Неделю назад, сразу после переправы, она шла здесь налаживать связь со Вторым батальоном.
– Неужели нас от франкистов ничего не отделяет?
– Надеюсь, есть что-нибудь. Наши траншеи идут вдоль Рамблы и спускаются до берега. Но все равно нам придется свернуть налево и держаться поближе к Кастельетсу.
– А кабель? – спрашивает сержант. – Мы должны идти по нему и не терять его из виду.
– Ну это уж не мое дело.
– Не твое, а наше. Обрыв может быть где-нибудь на этом участке.
