Длинный, настырный, пронзительный зуммер. Коммутатор оживает, и над одним из десяти его гнезд зажигается зеленая точка. Пато, как будто только того и ждала, вскакивает – сна уже ни в одном глазу, – присаживается перед аппаратом, надевает гарнитуру, втыкает штекер в гнездо. И ей не нужно глядеть на приклеенную сверху бумажку, чтобы знать, кто звонит. Сердце ее начинает биться чаще.
– Эле-Аче на приеме.
Несколько секунд тишины, нарушаемой лишь потрескиванием статических разрядов. И вслед за тем – спокойный, уверенный голос:
– Говорит Лола. Нас атакуют.
Пато не может сразу определить, говорит ли Баскуньяна или кто другой. Фоном слышатся отдаленные разрывы и выстрелы. Она поворачивается к офицерам:
– Фашисты атакуют Лолу.
Потом делает запись в журнале, лежащем под рукой, записывает: «5:14 30.07. суббота: поступило сообщение об атаке на высоту Лола». На ее голос поворачиваются, поднимают головы несколько человек, спавших поблизости; один из офицеров выходит наружу, а другой поспешно направляется к ней. Это майор Карбонелль: он подносит к уху телефонную трубку, протянутую ему Пато:
– Заместитель командира Эле-Аче на проводе.
– Здесь Лола. Противник крупными силами атакует восточный склон высоты.
Пато слушает этот диалог – в ее должностные обязанности входит устранение помех, буде они возникнут. Ей так и не удалось пока понять, чей же это голос звучит у нее в наушниках.
– Лола, доложите обстановку, – требует Карбонелль.
– Оцениваем.
В эту минуту появляется Фаустино Ланда в сопровождении комиссара бригады и еще двоих офицеров. Всклокоченный, заспанный подполковник на ходу заправляет рубашку в брюки. И буквально выхватывает трубку у Карбонелля.
– Лола? Говорит Ланда… Кто на связи? Комбат?
– Ответ отрицательный. Я – капитан Бош. Первый поднялся по склону, чтобы организовать оборону. Связь с ним через посыльных.
– На каком расстоянии от вас противник?
– В непосредственной близости. У самых брустверов наших траншей.
– Сильный напор?
– Похоже, что так. Поднялись по склону неслышно, пользуясь темнотой, и бросают гранаты.
Офицеры встревоженно переглядываются. Русо показывает на часы, и Ланда кивает.
– Продержитесь до рассвета, – говорит он в трубку. – Очень нужно. Как по-твоему, сумеете?
– Не знаю… Очень жмут. Без подкреплений не справимся. Артиллерийской поддержки не надо – слишком близко они. Мы и минометы применить не можем.
– Понял тебя. Постараемся перебросить к вам кого-нибудь… Об изменениях обстановки немедля докладывать.
– Слушаюсь.
Ланда возвращает телефон Пато и предупреждает:
– Не отключай его, товарищ.
Потом оборачивается к другим: в полумраке морщины на хмуром лице кажутся глубже. Подполковник заметно обеспокоен.
– Они нащупали наше самое слабое место – позиции 4-го батальона.
– Перебежчик, наверно, выболтал, – говорит Карбонелль.
Русо язвительно и злобно замечает, что твердил об этом с самого начала. Говорил вам, говорил – все без толку. Ланда слушает его со скучающим видом и наконец нетерпеливо прерывает:
– То, что ты говорил раньше, Рикардо, сейчас значения не имеет.
– Эти изменники – троцкисты и анархисты – заслуживают самой суровой кары…
– Оставь… Сейчас не до того. Есть дела поважнее. – Ланда переводит взгляд на Карбонелля. – Надо бы перебросить туда людей.
– Надо, да где ж их взять?
– В том-то и дело, – со вздохом соглашается подполковник.
– Я не доверяю Баскуньяне, – гнет свое комиссар. – И хотелось бы знать, что он намерен делать.
– Доложили, что он наверху и организует оборону.
– Все равно не доверяю.
Ланда обеими ладонями трет лицо, словно стараясь привести себя в чувство. Штабной подает ему чашку дымящегося кофе: по запаху судя, на этот раз настоящего, и подполковник выпивает ее залпом.
– О дьявол, – говорит он, возвращая чашку. – Обжегся.
– Сочувствую.
– Возьмут Лолу – и нам крышка, – замечает Карбонелль. – А отбить ее будет нелегко.
Русо предлагает послать батальон Джексона. Интербригадовцев.
– Они неподалеку. Если сейчас выступят, через час могут быть там.
– А им ты, значит, доверяешь, товарищ комиссар? – ехидно осведомляется Ланда.
– Да уж побольше, чем Баскуньяне и его сброду.
– Темно, – возражает Карбонелль. – Очень рискованно. И ведь мы не знаем, не перебрасывают ли сюда франкисты войска… Если оголим шоссе, нам это может выйти боком.
Ланда взвешивает за и против. Пато – ее как бы не существует для офицеров – замерла в ожидании. Но вот подполковник вспоминает о ее присутствии.
– С Джексоном связь есть?
Вскоре он уже говорит с майором О’Даффи. И тот, насколько может судить Пато, вполне прилично объясняется по-испански. Разговор краткий и деловой: майор, услышав приказ выдвинуться, невзирая на темноту, к угрожаемому участку, отвечает, что выступит немедленно.
– Вот и славно, – заключает Ланда и кладет трубку.
Аккуратистка Пато, взглянув на часы, заносит в регистрационный журнал: «5:31. Батальон Джексона получил приказ выступить к Лоле».
Зуммер телефона.
– Это Лола. Эле-Аче, слышишь меня?
Голос капитана Боша звучит теперь иначе. Перекрывая нарастающий грохот пальбы, он сообщает: по обратному скату высоты спускается множество раненых и бросивших позиции бойцов, а на склоне царит хаос рукопашной схватки.
К высоте приближались скрытно: примкнутые штыки вымазали грязью, чтоб не демаскировали своим блеском, держаться старались в тени деревьев и за кустами. Еще затемно две роты фалангистов пересекли шоссе и миновали сосновую рощу: двигались бесшумно, затаивая дыхание, стараясь ступать сперва на пятку, а уж потом на всю ступню, следя за тем, чтобы на пригорках и холмиках их силуэты не выделялись на фоне звездного неба. Но чем ближе было к вершине, тем больше спешили и тем меньше заботились о скрытности. И уже через мгновение, когда были уже почти на гребне, оттуда раздался чей-то предупреждающий крик, замерцали гирлянды винтовочных выстрелов и сверху засвистели пули. Тогда сто девяносто шесть теней, отбросив предосторожности, бросились в атаку.
Сатуриано Бескос, как и все, сражается в темноте, руководствуясь наитием и краткими вспышками разрывов и выстрелов. Трассирующие пули пролетают очень низко, высекают искры из камней, срезают верхушки кустов. До противника – метра три-четыре, но кое-где свои уже перемешались с чужими. На гребне высоты траншей нет: противник прячется за каменными брустверами, в скалах, в выемках валунов, между которыми люди почти ощупью преследуют друг друга в темноте, стреляют, падают. Кричат от боли раненые, кричат в отчаянии или подбадривая себя бойцы. В обе стороны летят гранаты, звенят о скалы рассыпающиеся во все стороны осколки, и вспышки на миг высвечивают фигуры людей – они стреляют, вонзают штыки, бьют прикладами или просто кулаками.
