— Вы что тут делаете? — строгим голосом вопросил Умберто, и игроки взглянули на него с искренним удивлением. — Вам же запрещено выходить на палубу! А если кто-нибудь увидит?
— Кто увидит? — Джа-Джинни язвительно расхохотался. — Ты глянь-ка на берег, там ни одной живой души — все спят в такую несусветную рань. И ты иди спать, не мешай!
— Но капитан приказал…
— Не вижу я здесь капитана! — перебил человек-птица. — Вот пусть он придет и сам меня отсюда прогонит. А если ты чем-то недоволен, то можешь поцеловать медузу — вон, по левому борту одна болтается.
— Сам целуй! — огрызнулся Умберто, и его рука потянулась к кинжалу. Крылан мгновенно вскочил, блеснули лезвия ножей, а хищная ухмылка превратила его лицо в подобие звериной оскаленной морды. Бэр, которому полагалось бы остановить начинающуюся драку, лишь ошеломленно глядел на своих товарищей, готовых перерезать друг другу глотки.
— Стойте! — послышался хриплый возглас Кузнечика. Юнга выбежал на палубу, но приближаться не стал, остановился на безопасном расстоянии. — Бэр, чего ты сидишь? Они же…
Очнувшись, гроган замотал головой, огромной лапищей схватил Джа-Джинни за ногу и дернул — тот упал лицом вниз и забил крыльями, пытаясь взлететь. При мысли о том, что сейчас за ними может кто-то наблюдать с берега, Умберто покрылся холодным потом и кинулся на помощь Бэру, которого волочил по палубе обезумевший крылан. Он понимал, что и вдвоем им не справиться, раз уж силы грогана не хватало для того, чтобы удержать Джа-Джинни — в бою человек-птица стоил шестерых. Тут появились вахтенные, до сих пор благополучно дремавшие где-то неподалеку, но им не удалось даже приблизиться: от удара черных крыльев оба отлетели, словно тряпичные куклы.
В вихре перьев Умберто вдруг разглядел бледное лицо Кузнечика: юнга смотрел, не мигая, и от взгляда его голубых глаз перехватывало горло. Вновь, как тогда у лавки с часами, подул холодный ветер — и тотчас же крылья Джа-Джинни остановили бешеное движение, как будто чьи-то невидимые руки перехватили их.
Крылан, боцман и помощник капитана рухнули на палубу.
— О-о, Заступница! — Джа-Джинни поднял сломанное перо и уставился на него с искренним изумлением. — Что это было?!
— Спрашиваешь нас? — прорычал Бэр, потирая плечо, которое он чуть было не вывихнул. — Ты, чокнутая пти…
— Молчать! — Умберто вскочил. — Ещё не хватало всё начать заново! Так сильно хочется, чтобы капитан пришел разбираться сам?
— Капитан… — протянул Джа-Джинни, глядя на Умберто снизу вверх. — Ты кого имеешь в виду, а? И не делай такое лицо, я же знаю — мы чувствуем одно и то же. Зачем мы торчим в этой гавани и ждем прихода имперских кораблей, скажи? Ты ведь помощник капитана, ты должен знать…
— Не зли меня, — тихо проговорил Умберто. — Ты ведь знаешь, я тут ни причем.
— Я знаю! — рявкнул крылан и внезапно по его лицу словно пробежала тень. — Знаю… — повторил он совсем другим голосом. — Ох, проклятье! Надо убираться отсюда поскорее, а то нас и впрямь заметят!
Оба нарушителя капитанского приказа быстро прошмыгнули в трюм, как будто этим можно было что-то исправить. Умберто подошел к фальшборту: порт уже просыпался, на пристани появились трое гроганов и сонный надсмотрщик — не хватало только Бэра, чтобы он увидел своих сородичей в столь унизительном виде. Его бы не остановил даже истинный Феникс…
— Прошло всего два дня, — проговорил помощник капитана вполголоса, услышав за спиной знакомые шаги, — а мы уже превращаемся в банду наемников, которых вместе удерживают только деньги и страх быть разоблаченными. Просто восхитительно!
— Зря ты так говоришь, — сказала Эсме. — Ничего не боятся только безумцы.
— И ты говоришь мне о безумии? — с горечью спросил Умберто, оборачиваясь. Целительница куталась в просторную серую шаль и дрожала не то от утреннего холода, не то от сильного волнения. К её ногам прижимался ларим. Умберто взглянул на лицо девушки — оно было того же цвета, что и шаль…
— Что ты здесь потеряла, ненормальная? Разве племянница Марко Эсте может бегать по городу в таком виде?!
— А-а, кто меня узнает… — отмахнулась девушка. — Ночью была драка, ты разве не слышал? Один из наших парней серьезно ранен. Считаешь, я должна была позволить ему истечь кровью?
— Но есть ведь другие целители, — возразил Умберто и понял свою ошибку ещё до того, как она замотала головой.
— Нет-нет, это исключено. Даже после самого простого снадобья от меня ничего нельзя скрыть, а уж красное или черное зелье и вовсе не оставляют секретов — я вижу и душу, и воспоминания своего пациента. Ты ведь знаешь уже, что не всегда и не все выполняют клятву Эльги до конца…
— Я знаю, что для этого фрегата Эльгой стала ты, — с нежностью сказал он и, поддавшись порыву, кончиками пальцев осторожно провел по её щеке. Девушка не отстранилась, лишь взглянула с удивлением. Он зажмурился, стиснул зубы.
«Всё вернулось. Крейн, будь ты проклят…»
— Мне пора, — проговорила она и исчезла прежде, чем Умберто успел произнести хоть полслова. Вздохнув, он подумал: «День будет длинным и скучным».
Ровно в полдень, когда залитая солнцем Эверра была охвачена всеобщим бездельем, Умберто сидел в таверне и размышлял о том, не вызвать ли кого-нибудь из завсегдатаев на состязание узлов. Мысли в его слегка захмелевшей голове были подобны сонным рыбам, и даже привлекательная во всех смыслах идея не вызывала такого душевного подъема, как бывало раньше. «Да и публика не та… — сказал моряк сам себе. — Нет, лучше подождать до вечера». Проходившая мимо служанка улыбнулась ему, и он, улыбнувшись в ответ, вспомнил о Роане. Вот кто мог бы помочь в борьбе со скукой… если ему хватит денег, конечно же.
Неожиданно дверь распахнулась, ворвался какой-то незнакомый матрос и срывающимся голосом закричал:
— Там… там фрегаты… идите, идите все смотреть! Это ещё хуже, чем пожиратель!!!
— Па-арень, ты говори четко! — сказал кто-то, лениво растягивая слова. — Что стрясло-ось? Кракен, что ли, в порт заплыл? — и говоривший рассмеялся, но его никто не поддержал.
— Выйди сам и посмотри! — от волнения матрос закашлялся. — Там прибыли имперские фрегаты, за которыми наш лорд посылал, только… — Он обвел собравшихся взглядом, в котором теперь совершенно ясно был виден страх. — Только не думаю я, что он о такой помощи просил!
Воцарилась тревожная тишина. Умберто вдруг понял, что так испугать моряка могла лишь одна вещь — противоестественная, отвратительная, невозможная. Та, с которой они столкнулись в Кеттеке, а потом и в Кааме.
Черные фрегаты.
Он бросил на стол деньги за выпивку и быстро вышел из таверны, пока недоверчивые моряки всё пытались вытянуть из запыхавшегося перепуганного матроса подробности случившегося. Император прислал в Эверру черный фрегат, и не один? Выходит, из существования второго флота больше не делают тайну и используют его не только на Окраине. Наверное, как раз сейчас целая армада этих уродливых кораблей продвигается к владениям Лайры…
