Вертлявая узкая улица вынырнула из городских дебрей и вывела Умберто на пристань, где уже собралась толпа. Люди стояли, глядя в сторону моря, и молчали; их побледневшие лица говорили о чувствах намного лучше слов. Бухта лежала перед собравшимися как на ладони, и три черных корабля были превосходно видны во всех подробностях — их грязно-желтые паруса в рябинах, покрытые бесформенными наростами борта и мертвые белые глаза кого угодно привели бы в ужас. Умберто не стал задерживаться — на новые корабли Капитана-Императора он и так достаточно налюбовался в Кааме, — и направился прямиком к «Невесте ветра».
Фрегаты, стоявшие рядом с кораблем Кристобаля Крейна, уже начали проявлять признаки беспокойства: они качались из стороны в сторону, будто во время шторма, хлопали парусами и щурили большие глаза. Где-то вдалеке — там, куда первым делом волны и ветер принесли запах вновь прибывших кораблей, — даже раздался протяжный стон. «Невеста ветра», напротив, была совершенно спокойна, словно и не почуяла приближение звездного огня. Даже в Кааме она вела себя по-другому — артачилась, не желая сразу подчиняться приказам капитана…
— Ты всё ещё спишь, — вполголоса проговорил Умберто, глядя в безучастные глаза фрегата, полуприкрытые бронированными веками. — Да, спишь. Иначе ты бы ни за что не позволила ему так над собой издеваться и так рисковать…
Злой и решительный, он взбежал по сходням и почти что столкнулся с Крейном. Магус стоял у фальшборта, наблюдая за приближением черных фрегатов; лицо у него было непроницаемое.
— Дождался? — прошипел Умберто, не заботясь о том, что сразу несколько матросов его услышали. — Всё, конец представлению! Что ты теперь придумаешь?
Крейн одарил своего помощника холодным взглядом и проговорил:
— Струсил? Так вперед, беги в город, к Роане. Она утешит, успокоит…
Случись это месяц-другой назад, ровный голос капитана и его равнодушный взгляд испугали бы Умберто куда сильнее, чем вспышка гнева, но сейчас именно на борту «Невесты ветра» как никогда остро ощущалось, что связь между фрегатом и капитаном стала очень слабой, почти незаметной — и слова Крейна как будто потеряли вес.
— Хватит мне рот затыкать, — сказал моряк. — Я не твоя тень. Захочу — уйду, даже спрашивать никого не стану. Мы должны были остаться в Кааме, Кристобаль! С нашей помощью Лайра сумел бы выстоять, а теперь ему придется туго.
— Каама падёт, — проговорил магус, отрешенно глядя на черные корабли в бухте. — Она совершенно точно падёт.
— И ты так спокоен?! — ужаснулся Умберто. — Лайра же тебе не чужой! Значит, вот как ты ценишь дружбу с людьми, магус! Быть может, и меня пустишь в расход, когда настанет подходящий момент?
— Я ценю людей, которые того стоят, — ответил Крейн. — Ты некогда говорил, что пойдешь умирать за «Невесту ветра», улыбаясь. За «Невесту», не за меня. Что изменилось с тех пор? — Умберто не смог ответить, и магус продолжил: — Я увел фрегат из Каамы, чтобы помочь Лайре бороться с искушением — он, видишь ли, очень страдает из-за своего увечья, и я его понимаю. Считаешь, наша дружба стоила того, чтобы обменять жизнь Эсме на новую руку для Лайры Отчаянного?
«Ты не знаешь всей правды о том, что произошло в Кааме…»
Умберто отступил, хотя Крейн вовсе не собирался его ударить или сжечь. Открывшаяся истина была так проста и безжалостна, что захотелось завыть от боли: да, конечно же, жизнь целительницы и исцеление Арлини нельзя было приравнивать друг к другу… а как насчет жизней всех жителей Каамы? «Как бы ты сам поступил на моем месте?» — безмолвно спросил магус.
«Точно так же, капитан!»
— Я знаю, — сказал Крейн. — Ты совершил бы ту же неизбежную ошибку.
Это конец, понял Умберто. Что бы ни случилось сегодня, как бы ни повели себя черные корабли вкупе со слугами Капитана-Императора, ему придется покинуть «Невесту ветра», потому что так больше продолжаться не может. Или он уйдет, или однажды Феникс не успеет остановить огонь — и от строптивого помощника капитана останется только пепел.
Впрочем, какая разница? Лучше уж сгореть, чем никогда больше не увидеть её…
— Кристобаль! — Хаген взлетел по сходням на палубу и остановился у фальшборта перевести дух. Было видно, что большую часть пути до «Невесты ветра» пересмешник преодолел бегом. — Что мы будем делать теперь?
— То же, что и остальные, — спокойно ответил Крейн, будто не замечая испуга на лице, так похожем на свое собственное. — Эй, все меня слышат? Глазейте на эту черную гадость, покажите всем, что вы испуганы! В наших планах ничего не меняется.
— Но это опасно… — начал Хаген и осекся, будто взгляд Феникса обжег его.
— Жди гонцов от лорда Краффтера, — сказал Кристобаль Крейн всё тем же ровным голосом. — Надо сделать так, чтобы ваш с ним договор был выполнен в точности — и никаких имперских псов на борту «Верной»! А в остальном… пускай они немного развлекутся, охотясь на чудовище, которого нет.
Хаген больше не задавал вопросов — он вздохнул с явным облегчением, будто почерпнул уверенности из неиссякаемого источника, и вновь стал похож на Марко Эсте. Умберто почувствовал его слегка удивленный взгляд — должно быть, отголоски их разговора с капитаном докатились и до пересмешника, — и, отмахнувшись от расспросов, ушел в кубрик, где упал на первую попавшуюся койку и остался лежать, глядя в потолок широко раскрытыми глазами.
Время шло.
Должно быть, черные корабли уже встали на рейд недалеко от того места, где он видел их в последний раз. Посланцы Его Величества легко доберутся до пристани в маленьких лодках, а там их встретят люди Вейри Краффтера… или, быть может, лорд даже пошлет племянника. Сам он будет ждать в своем кабинете, нервно перебирая бумаги и думая о том, удастся ли провести императорских гонцов и скрыть от них слабые стороны Эверры.
«Мне нет до этого дела».
Эсме, наверное, взволнованно глядит на незваных гостей и вспоминает о том, что случилось в Кааме — о ночной битве и о Лайре Арлини, едва не погубившем её. Стоило Умберто подумать о целительнице, как «Невеста ветра» на мгновение очнулась и одарила его видением: Эсме, бледная и испуганная, смотрит в окно и безотчетно поглаживает своего ручного зверя.
Ожидание мучительно, а уж если это ожидание неизбежной смерти…
— Ты дурак, — раздался прямо над его ухом знакомый голос. Крылан был в благодушном настроении, что показалось Умберто настоящим кощунством. — Только утром мне мораль читал, а теперь вот сам чуть не нарвался. Зачем?
— А зачем вы с Бэром полезли в карты играть на палубе? — спросил Умберто.
— Да уж, вопросец! — хохотнул Джа-Джинни. — Ты удивишься, но я совершенно точно знаю, что послужило причиной и моей выходки, и твоей, и ещё многих других…
Умберто резко сел, и они с крыланом уставились друг другу в глаза.
— Мы растерялись, — сказал человек-птица тихим серьезным голосом. — Стоило капитану закрыть от нас свой разум, как всем стало не хватать уверенности в победе и в том, что завтра обязательно наступит. Как если бы он вовсе исчез, оставил «Невесту». Понимаешь?
