Иное пламя погасло не до конца, оставив свой отблеск в полубезумных разноцветных глазах. Все остальные нечеловеческие черты исчезали и того медленней: прошло много времени, прежде чем лицо магуса смягчилось, а место страдальческого оскала заняла еле заметная печальная усмешка. Он подошел к самому краю причала и, глядя на приближающуюся смелую лодочку, летящую над волнами словно на крыльях, произнес вполголоса:
— На этом, пожалуй, историю Кристобаля Крейна можно закончить, написав на его могильной плите что-нибудь в этом духе: «Он был пиратом и умер как пират, забрав с собой на тот свет немало врагов, но и погубив при этом всё, что любил»…
Шум моря
… — Как же ты могла быть со мной так жестока? — спросил Джа-Джинни. — Мы столько времени провели рядом, ты могла бы хоть намекнуть!
— Ты не услышал и не увидел моих намеков, — ответила Лейла, рассмеявшись. — Да это и было бы неправильно.
— Почему?!
— Потому что я не такая, как ты. — Она взмахнула белыми крыльями. — Мы разные, видишь? И я не знаю ничего о своем прошлом — не помню.
— Ну вот… — Он улыбнулся и, протянув руку, осторожно провел по её крылу кончиками пальцев. — А говоришь, мы разные…
Весь путь от Эверры до Аламеды Джа-Джинни проделал в трюме одного из имперских фрегатов — связанный по руками и ногам, с опутанными сетью крыльями. Он горой черных перьев лежал на грязном полу и только глухо шипел на тех, кто приносил сухари и воду; в последнюю, должно быть, что-то добавляли, потому что после нескольких глотков он всякий раз погружался в полудрему. «Гордись! — не преминул бы пошутить Кристобаль Крейн. — Ты вызываешь у них страх, даже будучи совершенно беззащитным!»
Так сказал бы капитан, но он был далеко…
«Прости, Кристобаль, я подвел тебя!»
В редкие периоды просветления крылан мучительно скрежетал зубами в бессильной ярости, кляня себя за беспечность: как он мог забыть о галерее? Именно оттуда упала сеть, именно оттуда спустились имперские служаки, и было их всего-то двое. Он в одиночку отправил к Великому шторму полтора десятка врагов и ещё стольких же вынудил обратиться за помощью к целителю, но два безоружных хитреца превзошли его сноровку и сделали нечеловеческую силу бесполезной. Где же они так быстро раздобыли сеть? Впрочем, ответ на этот вопрос вряд ли утешил бы самолюбие крылана: Джа-Джинни провел слишком много времени рядом с Крейном, чьи сумасбродные авантюры всегда — ну, почти всегда — заканчивались удачно, и отвык проигрывать.
Теперь он здесь, и Крейн до сих пор не сумел ничего предпринять, чтобы выручить своего друга. Быть может, пламенный магус тоже схвачен или вовсе убит? Нет, Джа-Джинни по-прежнему ощущал связь с «Невестой ветра», хотя капитан ни разу не обратился к нему мысленно — значит, «Невеста» слишком далеко. Поначалу крылан обрадовался — чего стоит его жизнь по сравнению с жизнью фрегата? — но потом неизвестность вновь начала терзать его острыми когтями.
Был ли Вейри Краффтер искренен на этот раз или опять солгал?
Удалось ли Хагену отбить атаку «цепных псов»?
И, самое главное — где Эсме?..
— Эй, птица! — как-то раз крикнул матрос, сунув вихрастую голову в отверстие люка. Этот парень был из особо пугливых и предпочитал держаться подальше от странного существа. — Велено передать, что мы прибыли на место. Скоро тебя заберут!
— Прибыли куда? — спросил Джа-Джинни. Он так давно не говорил вслух, что едва узнал собственный голос — тот сделался скрипучим, как несмазанная дверь. — В столицу?
Прежде чем исчезнуть, матрос удостоил узника лаконичным ответом — да, они подходят к Аламеде. Крылан зажмурился, глухо застонал: какое унижение! Вернуться туда, где ему так жестоко объяснили разницу между рабством и свободой, вернуться по-прежнему в цепях! Он даже знал, что скажет Капитан-Император, увидев свою мятежную игрушку: «За без малого двадцать лет ты всё ещё не понял, что рожденный в неволе там же и умрет?»
Ну, или что-то в этом духе…
Если раньше он в глубине души ещё надеялся на чудо, то теперь от этой надежды не осталось и следа: из Аламеды не спастись, сам Крейн сюда может попасть лишь в кандалах… да что кандалы! Если кто-то и впрямь выдал шпионам истинное имя торговца Марко Эсте, то этот же неведомый доносчик мог раскрыть и куда более важную тайну — тайну последнего из рода Фейра, — а с Фениксом имперские служаки церемониться не станут. Джа-Джинни знал по рассказам придворных, каким некогда привезли в столицу Бастиана Фейру, и не желал повторения этой истории. «Не смей, слышишь? — проговорил он мысленно, надеясь на то, что капитан всё слышит. — Не смей сюда соваться, если дорожишь своими безумными разноцветными глазами! Я уж как-нибудь сам разберусь…»
Он перевел дух, попытался расслабиться.
Быть может, Капитан-Император решит немного развлечься и провезти своего пленника в клетке по главным улицам Аламеды? Его величество иногда устраивал зрелища для народа, а сейчас как раз подходящий случай — пойман пират, да ещё и соратник Кристобаля Крейна. Горожане будут в восторге!
— Если так случится, — пробормотал Джа-Джинни, — я умру от стыда… и все дела.
Крылан закрыл глаза и не пошевелился, даже когда услышал странный шорох. Раздался тихий свист и маленькая стрелка с острым наконечником клюнула узника в шею. Это была не та отрава, которую добавляли в воду, потому что он не задремал, а мгновенно провалился в сон… и во сне произошло то, чего не могло быть наяву.
Джа-Джинни попал на «Невесту ветра».
Была глубокая ночь, и зеленопарусный фрегат в полном одиночестве летел по волнам, торопясь куда-то. Над палубой витала грустная мелодия сирринга: шла вахта Сандера. Поблизости от матроса-музыканта обнаружился и юнга — Кузнечик полулежал, опираясь на локоть; лицо у мальчишки было печально-сосредоточенное. Ни он, ни Сандер не увидели крылана, и Джа-Джинни ощутил обиду: всё по-прежнему… Неужели всем остальным удалось спастись и о нем просто забыли?!
Крылан тихонько прошел в каюту Крейна — точнее, переместился туда легко и почти мгновенно, — и увидел капитана. Выглядел магус очень странно, он как будто застрял в том облике, с которого обычно начиналось превращение в Феникса — глаза светятся, пальцы рук венчают длинные острые когти, — но это казалось сущей мелочью по сравнению с тем, что он… разговаривал сам с собой. Вслух.
«Нет, — подумал Джа-Джинни, поборов изумление. — Просто я не слышу его собеседницу».
«Пойми меня, — сказал Крейн таким тихим и нежным голосом, какого крылану ещё никогда не доводилось слышать. — Она нужна не только мне, а нам обоим! Ты ведь помнишь, что случилось десять лет назад… ты ведь всё знаешь…»
Несомненно, они говорили об Эсме. Джа-Джинни сжал кулаки: значит, целительницу всё-таки не удалось отбить у людей Капитана-Императора. Уж лучше бы он сам и впрямь оказался единственной потерей «Невесты ветра»!
