— Ты! — Рука в черной перчатке легко толкнула помощника капитана в плечо. — Ты же мечтал о том, чтобы с-стать навигатором вос-схитительной «Невес-сты ветра»? С-станешь… Роль предателя тяжела, но тебе не привыкать, ведь так? — Прежде чем Умберто успел опомниться, Змееныш уже повернулся к остолбеневшим от изумления матросам и провозгласил: — Каждому из вас-с предс-стоит решить, на чьей он с-стороне. Команда должна разделиться пополам и разыграть мятеж… правдоподобный мятеж, в котором ни один щупач не ус-сомнится! Но кому-то придется близко познакомиться с императорской тюрьмой. Готовы на это ради с-своего капитана? Ради друзей?
Все молчали, но Змееныш и не ждал ответа — он напряженно искал среди матросов кого-то одного, а когда нашел, то сумел удивить собравшихся ещё сильней, чем раньше.
— А главная роль в предс-стоящем с-спектакле уготована тебе, Кузнечик… Позволь, я с-сделаю то, что полагаетс-ся делать каждому в твоем присутс-ствии!
Юнга, который и до этого глядел на Змееныша с ужасом, теперь задрожал и побелел, а когда нелюдь удостоил его глубоким поклоном, каким приветствовали только членов императорского семейства, молоденький магус зашатался и еле-еле устоял на ногах.
— Капитан… — пролепетал он чуть слышно. — Вы же обещали мне хранить тайну!
— Обещал, — ответил Фейра. — Прости…
За краткий миг, отделявший слово «прости» от имени, которое неизбежно должно было прозвучать следом, Кузнечик пережил очень многое. Ему показалось, что два с лишним года осыпались легкой шелухой, которую тотчас же унесло ветром — а ведь это была целая жизнь, хоть и недолгая. Эрдан… знакомство с Сандером и Эсме… путешествие на юг… Всё это время он старательно возводил вокруг себя стены лжи, но в основании этих стен лежал один-единственный камень — имя. Оно было заклинанием, которое должно было разрушить маленький мир юнги со смешным прозвищем «Кузнечик».
— …прости, Амари. Если тебе дороги те, кого мы потеряли, ты меня поймешь.
«Амари?» — беззвучно повторил Сандер, и на его лице отразился ужас. Похожее чувство появилось и во взглядах многих других моряков, чему не следовало удивляться: поклон Змееныша в сочетании с именем, которое в императорском семействе носил лишь один магус, многое объясняли… если не считать того, что обладатель этого имени вот уже больше двух лет считался мертвым. «Я мертвец», — сказал Кузнечик сам себе и до слез пожалел, что когда-то из всех окон захудалой портовой гостиницы выбрал именно окно Кристобаля Крейна.
Воистину, неисповедимы пути Великого шторма…
По глазам Змееныша было трудно понять, был ли он доволен происходящим, но в голосе нелюдя удовлетворение слышалось весьма отчетливо:
— Знаешь, Кристобаль… — Новое плавное движение — и Змееныш замер у невидимой стены, отстоявшей на пять шагов от феникса. — Шансы… рас-стут, я бы с-сказал. Если команда тебя поддержит, то всё и впрямь может получиться.
— Если ты меня не предашь, — сказал капитан «Невесты ветра», испытующе глядя на своего неожиданного помощника — а тот рассмеялся, и смех его был похож на звук змеиной трещотки.
— Не предам! — Желтые глаза прищурились. — Пойду до конца, хотя и знаю точно, что меня там ждет. А знаешь, почему? Ес-сли план провалится, ты прос-сто умрешь, но ес-сли обману поверят, ты будешь с-страдать!
Магус криво улыбнулся.
— Я и так страдаю, Паоло…
* * *
— Ваше Высочество, Капитан-Император просит, чтобы вы проследовали сейчас в его кабинет, — сказал Джессен Витес и склонился перед принцессой так низко, что Фаби невольно испугалась, как бы его спина не переломилась пополам. Мельком взглянув на Ризель, она заметила на лице принцессы усмешку — её госпожа подумала о том же. Почтение, которое Витес демонстрировал дочери Капитана-Императора, было неискренним: когда-то из-за неё он потерял должность секретаря Аматейна и с тех пор только и делал, что копил зависть и злость. Однако пять дней назад Капитан-Император неожиданно приказал Ризель передать дела прежнему помощнику — и Джессен Витес из клана Ястреба получил шанс отыграться. Впрочем, случившееся было столь внезапным и пугающим, что он предпочел не торопиться и подождать, пока станет ясно, насколько сильно Ризель прогневала своего всемогущего отца…
— Следует ли это понимать как отмену моего заточения? — спросила принцесса, закрыв книгу, которую перед этим читала. — Или, наоборот, мне необходимо подготовиться к смене роскошных покоев на тюремную камеру?
— Помилуйте, Ваше Высочество! — воскликнул Витес, пряча взгляд. — Разве кто-то говорил о том, что вы под арестом?
— Всё говорит об этом, милейший, — Ризель взмахнула рукой. — У меня забрали бумаги, не разрешают покидать западное крыло дворца без сопровождения… вероятно, вскоре отнимут и компаньонку. Не знаю, чем я заслужила это! Но всё-таки попытайтесь ответить на простой вопрос, Джессен: зачем Его величество сейчас зовет меня к себе?
Ястреб вздохнул.
— Мне приказано молчать, Ваше Высочество.
— Ох, Джессен… — Принцесса закрыла глаза. — Вы не можете ослушаться приказа Капитана-Императора, но моё слово для вас тоже должно иметь кое-какой вес. Он хочет со мной поговорить, спросить меня о чем-то? — Джессен задрожал, его длинное лицо побледнело. Медленно, словно превозмогая боль, он покачал головой. — Хм, любопытно… быть может, он желает мне что-то показать?
— Д-да, — ответил Витес, запнувшись. — Если бы из окон ваших покоев, принцесса, была видна Галерея посетителей, то вы увидели бы двух мужчин, которых по ней провели буквально полчаса назад. Они сейчас в кабинете Его Величества… пощадите, я уже сказал всё, что только мог!
— Любопытно, — снова пробормотала Ризель. — Ладно, Витес, вы свободны.
— Ваше Высочество… — На этот раз в его поклоне было что-то униженное, хотя на самом деле униженной и оскорбленной должна была почувствовать себя именно принцесса. — Мне велено сопровождать вас.
Ризель сокрушенно вздохнула и развела руками — дескать, ведите. Фаби ждала, что ей прикажут остаться в кабинете, но ни принцесса, ни секретарь Его величества не обратили внимания на Воробышка — и она расценила это как разрешение следовать за ними. При мысли о том, что загадочная перемена в отношениях Капитана-Императора и его дочери может наконец-то проясниться, сердце Фаби забилось чаще: она отчаянно жалела Ризель. Принцесса только делала вид, что отстранение от государственных дел вовсе не удивило её и не обидело — на самом деле она страдала.
«Что же могло случиться?..»
Фаби взглянула на белые волосы своей госпожи и её охватил внезапный озноб. Неужели о случае в саду узнал ещё кто-то? Быть может, того оборотня поймали и он раскрыл их общий секрет?! Тогда поведение Капитана-Императора становилось понятным: Ризель передала сообщение пиратскому капитану, выдала государственную тайну, а наказанием за подобное во все времена была смерть.
Если её догадка верна, то смерть ожидает и всех случайных свидетелей…
