«Утренняя звезда» ответила легким, еле ощутимым прикосновением. Она могла бы объять его полностью, как вода, но не смела — Звездочет по-прежнему оставался капитаном, и подобное своеволие не могло ускользнуть от него. Но Змееныш понимал и чувствовал её куда лучше Звездочета, хотя прежней связи между ними не было уже очень давно.
…Разрушить, уничтожить, обратить честолюбивые планы старого пирата в пыль, в пепел, в мусор. Звездочет был столь уверен в своей власти над Змеенышем, что не считал нужным что-то от него скрывать. Матросам «Утренней звезды» было невдомек, что желтоглазый парнишка в черном знает все до единой тайны их капитана, включая и его настоящее имя — оно одно ввергло бы их в трепет. Эти тайны были и впрямь в безопасности: что может сделать раб, не способный без приказа хозяина даже дышать? Но Звездочет позабыл об одной немаловажной вещи: на суше высокая гора или бездонная пропасть могут стать непреодолимым препятствием для путника, а вот в море путей великое множество.
Змееныш не мог нарушить приказ, но мог его обойти.
И обходной путь, совсем недавно скрытый в тумане, теперь сиял перед ним во всей красе…
…Принцесса больше не могла скрывать тайну. Она пришла к отцу и сказала, низко опустив голову: «Я всегда была послушной дочерью! Но однажды в окно моей комнаты заглянула вечерняя звезда, и с тех пор мне нет покоя, потому что дар видеть сокрытое оказался бесполезен. Помоги узнать, о чем говорят звезды, иначе я покину тебя!» Короля очень испугали слова принцессы; он не знал, как поступить, а потому решил обратиться к тому, кого молва называла знатоком небесного наречия. Молодой князь с душой, подобной пламени, согласился помочь владыке и прибыл в замок так быстро, что многие удивились: уж не восточный ли ветер примчал его на своих крыльях?
Когда король увидел юношу и услышал его речи, то понял сразу: стоящий перед ним не только красив, но и умен не по годам, а потому опасен. «Что же мне делать? — подумал король. — Если я не пущу его к дочери, то потеряю её. Если пущу — тоже потеряю… Как быть?» «Я могу помочь, Ваше Высочество, — сказал вдруг старший советник, хоть его никто не просил о помощи. — Вы ведь знаете, что в комнату принцессы ведет единственная лестница, а сама эта комната расположена на вершине башни. Чтобы её покинуть, надо стать птицей! Так пусть же юноша поклянется вам и мне, что никогда не предложит принцессе сойти вниз по этой лестнице и не сделает такого, что могло бы вызвать у неё подобное желание!»
«Я клянусь», — сказал князь, в чьих глазах мерцали огни.
«Да будет так! — решил король. — Ты можешь войти в покои моей дочери, и поторопись: она так измучена песнями звезд, что едва встает с постели».
Когда князь вошел в комнату принцессы, то увидел, что она сидит в большом кресле у окна и смотрит во тьму. Её прекрасное лицо побледнело и осунулось, но всё же не утратило красоты, а её глаза сияли, отражая свет звезд.
«Я солгала отцу, — сказала девушка. — Я сразу поняла, что Вечерняя звезда говорила о тебе — о том, кому хватило смелости изучить язык ночных небес. Она описала тебя так подробно, что мне даже не нужен сейчас свет — я и без него знаю, как ты выглядишь».
«Быть может, — спросил князь, — ты знаешь, о чем я думаю?»
Он оказался достаточно смел, чтобы подослать к возлюбленной Вечернюю звезду, но и принцесса была достойна своего поклонника — она умела видеть сокрытое и читала в сердцах людей то, о чем они сами не подозревали. Мудрая девушка не стала признаваться, что знает наперед всё, о чем хочет сказать князь с пламенной душой, и проговорила:
«Нет, мне это неизвестно. Открой тайну!»
«Я думаю о том, что эта ночь — прекраснейшая из ночей, а ты — прекраснейшая из женщин. Слышишь? Звезды говорят, что твои глаза светятся ярче, чем любая из них. Я клянусь, и пусть все обитатели ночных небес будут свидетелями: мы с тобой всегда будем только подыматься, наша дорога будет вести лишь вверх!»
«А если мы достигнем края неба?» — спросила принцесса, заранее зная ответ.
«У неба нет края», — торжественно произнес князь, и тотчас же к окну, у которого они стояли, держа друг друга за руки, подошла летающая лодка, чьи паруса были сотканы из звездного света. Влюбленные ступили на её палубу, и небесный фрегат помчал их прочь — туда, где над горизонтом уже зажглась Утренняя звезда.
Больше их никто не видел.
— Какая прекрасная сказка! — воскликнула Фаби, откладывая рукопись. — Я ничего подобного раньше не слышала! Это тоже из Книги основателей?
Ризель покачала головой.
— Нет. В библиотеке полным-полно старинных книг и рукописей, у которых зачастую нет ни начала, ни конца, что уж говорить об авторе… Знала бы ты, как много историй, восхитительных и пугающих, мне довелось прочитать за последний год! И всякий раз неоконченная история ранит меня, словно острое лезвие… — Принцесса устало вздохнула, и почти сразу на её бледном лице появилась слабая улыбка. — Хотя, если вдуматься, любой финал, даже самый хороший, убивает сказку. Она по-настоящему живет, только будучи незаконченной. Так и мы живем… пока живы.
— Да, — задумчиво проговорила Фаби, вновь обратив взгляд к окну, за которым сияла луна. — Кто знает, путешествовали эти влюбленные на своей небесной лодке ещё долго-долго, или же её звездные паруса растаяли с приходом рассвета? Иногда неведение предпочтительнее знания… — она осеклась, услышав странный звук, и посмотрела на Ризель. — Ваше Высочество!
Принцесса сидела, закрыв глаза, и по её щекам текли слезы.
2. Пожиратель кораблей
Это был, как сразу решил Умберто, не просто узел, а повелитель всех узлов.
Тугой клубок лишь несведущему мог показаться беспорядочным переплетением веревок, а Умберто видел в нем мысль, идею, чей-то замысел… загадку! А всякая загадка требовала, чтобы её разрешили, поэтому моряк, не теряя времени, взялся за работу.
«Нет такого узла, который я не сумел бы развязать!» — когда-то похвалялся он перед капитаном «Невесты ветра», набивая себе цену. Крейн слушал молодого нахала, посмеиваясь; как теперь было известно Умберто, феникс набирал команду, руководствуясь вовсе не особыми умениями претендентов, а чем-то иным. «Ремеслу можно научить, — сказал он однажды. — Но если у человека душа гнилая, как старая половица, которая даже на растопку не пойдет, то с этим уже ничего не поделаешь». Впрочем, таланты своего помощника Крейн ценил и никогда не упускал случая ими воспользоваться.
Умберто по локоть запустил обе руки в гигантский узел, пытаясь нащупать его сердце, как вдруг веревки начали шевелиться. Испугавшись, он отскочил в сторону, но не тут-то было: веревки плотно обхватили его запястья и натянулись, не давая вырваться на свободу.
«Нет, так не пойдет! — подумал он. — Мне не нравится такая бестолковая смерть!»
Страх исчез, но это мало помогло: вскоре Умберто безнадежно запутался в огромной паутине, повис на веревках, одна из которых стягивала его шею и… да, ему не показалось. Узел становился всё туже и туже. «Трепыхайся, муха! — прохрипел моряк. — Скоро придет паук!» Стоило об этом подумать, как паутина начала раскачиваться, как будто по ней пробиралось что-то очень тяжелое — всё ближе, ближе…
