Я не дышу. Потому что внезапно мир теперь связывается лишь в одной точке. Прямо у меня в ладони, под которой четко ощущаю легкие толчки. Охренеть.
— Рыжик, он реально толкается. — хриплю я обескураженно. — Или она...
И Лика как болванчик радостно трясёт головой в ответ.
«Семь!»
Я осторожно кладу и вторую ладонь на ее живот, и становлюсь к ней так близко, что между нашими лицами один на двоих воздух. Склонив свою голову, соприкасаю нас лбами.
«Восемь!»
Как и Лика, закрываю глаза и ощущаю ещё один крошечный толчок под своими пальцами. Это вообще что за крышесносная лавина адреналиновой нежности? Охреневаю сам...
«Девять!»
— Один шанс, Лика, — шепчу ей надсадно.
«Десять! »
— Марк. — ее шёпот жжёт мои губы.
Я не выдерживаю. Не даю ей договорить и целую Лику. Схожу с ума, когда врываюсь в ее рот языком и не чувствую сопротивления.
«Одиннадцать!»
Мое чокнутое сердце сейчас орет о единственном шансе так же, как и соседи за стеной отсчитывают секунды до нового года.
«Двенадцать...»
— Дай мне шанс. Прошу.
Глава 33
Сиденья в салоне иномарки, конечно, кожаные и комфортные, но торчать почти полчаса в машине уже порядком поднадоело. Все затекло, и моя пятая точка стала максимально
плоской. А маленький житель внутри меня несколько раз лёгким пинком намекнул, что неплохо бы мне вонзить свои зубы хоть в какую-нибудь еду.
Достаю телефон и пишу Марку:
«Мы хотим есть. Ты скоро?»
И Громов отвечает почти мгновенно: «Рыжик, прости. Препод до сих пор не пришёл. Торчу под дверью кафедры. Может, ты все-таки зайдёшь в универ? Столовка сегодня работает»
Вздыхаю и бросаю взгляд на нашу альма-матер через лобовое стекло машины. Заходить туда я как раз таки и не планировала. По дороге домой Марк решил заскочить в универ, закончить какие-то свои пятиминутные дела, которые, по всей видимости, уже явно затягиваются... Но еды мой организм требует с каждой секундой все сильнее...
Ладно!
«Ну раз столовка работает... Тогда встретимся там» — пишу и отправляю сообщение Громову.
«Отлично. Скоро буду» — и целая поэма из смайликов сердечек, обнимашек и поцелуйчиков.
Я закатываю глаза, но улыбаюсь сообщению Марка. Он теперь всегда такой. С той самой новогодней ночи его будто бы прет от нежности. Марк словно под кайфом, когда рядом со мной.
А рядом он теперь постоянно.
Может, я и оказалась слабовольной и бесхребетной, но решение оставить всю грязь и боль в старом году все же приняла.
У нас не было многочасовых разговоров кто прав, кто виноват... кто плохой, а кто -хороший.
Мы просто вместе. Я и Марк. Как семья.
Я устала думать и перемывать все, что было ДО того, как он нашёл меня в новогоднюю ночь. Марк нужен мне. И как муж и как отец нашему малышу. Два сердца во мне одновременно чувствуют это.
Он влюблён, я влюблена. У нас будет ребёнок. И тот шанс, о котором молил Марк под бой курантов для меня сейчас неизбежен. Поэтому наши новогодние каникулы больше походили на медовый месяц.
А еще мы решили вообще не касаться прошлого, хотя Громов сразу предупредил, что его встреча с Кариной после праздников неизбежна. После своей выходки с видео эта трусливая курва оказалась недоступна. И у Марка были свои планы, как поставить ее на место.
Но оставить и не трогать эту ненормальную попросила именно я. Все чего хочу - не знать, не слышать и не пересекаться. Особенно сейчас. Даже ради эфемерной мести. И состроив недовольное лицо, Марк мне это пообещал.
Поэтому появляться без надобности в универе я не планировала. Осталась ждать его в машине.
Но мысль о вкусной котлетке или булочке оказывается сильнее тягучей мысли, что нужно зайти в университет. С обреченным вздохом стаскиваю с заднего сиденья свою куртку, шапку и забираю ключи от внедорожника Марка.
И стоит мне переступить порог холла, тот неприятный мандраж лишь усиливается. Он пристал ко мне. Прилип и все больше впитывается под кожу.
Дело даже не в заинтересованных взглядах мимо проходящих студентов. Видимо тех, кто вообще хоть как-то в курсе о нашей с Марком эпопее.
Теперь мне уже все равно. Но моем пальце обручальное колечко, в паспорте фамилия «Громова», да и живот прикрывать бессмысленно. Он уже заметен. Я, как назло, сегодня надела тонкий обтягивающий свитер.
Но через секунду я понимаю, почему так быстро во мне ширилась тревога.
До столовой не дохожу всего пару шагов. Потому что перед моим носом появляется она. Дева в черном: водолазка, скинни, волосы, глаза - все чёрное. Да и душа там вряд ли имеет другие оттенки.
— Какие люди... Ну привет, — хмыкает Карина, едко рассматривая меня с высоты своих каблуков.
Стискиваю зубы до скрежета в ушах. Это что? Закон подлости? Или я так отрабатываю свою карму? Замечаю, что взгляд Карины цепляется за мой живот. Я тут же одергиваю расстегнутые полы куртки.
— До свидания, — фыркаю я и намереваюсь как можно скорее выйти из поля зрения этой контуженной.
Отшагиваю в сторону, но Карина как магнит: дублирует мое движение.
— Поздравляю, — скалится она. — Как тебе мой свадебный подарок?
Делаю один терпеливый вдох. И медленный выдох. Хочет поиграть в едкие бирюльки? Хорошо...
— Шикарный, — оскаливаюсь Карине в ответ, приподняв подбородок. — Очень понравился. Съемка. Ракурс. Все круто. Извини, что на торжество не пригласили. Решили, что тебе там будет некомфортно.
— А тебе комфортно знать, что пока ты унитаз обнимала, твой ненаглядный Марк трахал меня, — она смакует каждое слово.
Я заставляю себя дышать ровно, когда хочется просто выцарапать ей глаза. Может, зря уговорила Громова оставить все то дерьмо на совесть этой крысе.
— Ну вот и тешь себя этим дальше, — хмыкаю я и жму плечами. — А сейчас все просто. Марк - мой муж и когда я рожу, он будет трахать меня.
Карину передергивает. И на ее красивом лице одной эмоцией проступает все ее уродство.
— Если родишь, — кривится она, косясь на мой живот. — Чтоб оно у тебя там сдохло.
Меня выдергивает из реальности. Я быстро оказываюсь где-то за гранью. Сердце раздалбывает болью, и она глушится лишь в моменте, когда моя ладонь горячо и с размаха соприкасается с лицом. Не с моим. С чужим.
Я выдаю Карине пощёчину. Прямо на публику посреди коридора.
И вокруг, кажется, стынут не только зеваки, но и пылинки в воздухе.
Несколько секунд Карина и я просто смотрим друг другу в глаза. И все что я ощущаю -страх с начинкой из мерзости. Но выбора у меня не было. Это меньшее, что она вообще заслужила.
