— Действительно? — Дамир поднимает голову, словно оценивая температуру воздуха взглядом. — А мне казалось, сегодня выдалась весьма свежая ночь. Сколько ты выпила?
Вопрос застает меня врасплох. Чего выпила? Я же не...
— Как скажешь, — бросает он и тут же поднимается на ноги.
Ну, слава Богу! Уходит. Или. Ой!
У меня челюсть отваливается, когда я понимаю, что он собрался делать. Рубаха летит на траву. Джинсы. И. трусы?
Уже через несколько секунд Дамир остается абсолютно без одежды, и я благодарна черным сочинским ночам, и луне, что скрылась за облаками, скрывая от моих невинных глаз сие непотребство.
— Значит, тебе можно? — недовольно спрашивает он, заходя в воду.
А я пячусь назад, чтобы уступить ему дорогу:
— Ч-что. можно? — непонимающе бормочу я, заставляя себя не пытаться рассмотреть мужчину в темноте.
— Раздеваться, где не попадя и плескаться в чем мать родила. А для остальных это непотребство?
Разве я сказала это вслух? Нужно быть бдительней и следить за тем, что генерирует мой мозг.
Луна снова выглядывает из-за облаков, освещая пруд в тот самый момент, когда мужчина решается-таки занырнуть. Вот же, черт!
Однако моя фантазия оказывается ко мне куда более благосклонна, помогая дорисовать любопытную картинку. Мощные ноги, упругий зад, и огромный.
— Разве ты не девственница? — вдруг огорошивает Карабас.
— Ч-чего?! — выпаливаю я, как никогда громко.
Усмехается едва слышно, явно позабавившись моей реакцией:
— Откуда такие глубокие познания в мужской анатомии?
— Из учебников! — вру я, недолго думая.
Ну не говорить же ему, что еще до того как моя мирская жизнь перевернулась вверх дном, я изредка грешила просмотрами фильмов для взрослых.
— Понятно, — слышу насмешку в его голосе.
Вы посмотрите-ка на этого любопытного Карабаса! С чего вообще такие вопросы? У них в семье так принято, смущать людей?
Мне на голову вдруг капает крупная капля, вынуждая отбросить негодование. Ой! Дождь?
— Тебе все еще жарко? — с некоторой издевкой спрашивает Дамир. — Не собираешься вылезать?
— Вам что за дело? Может, и не собираюсь!
Вижу как он качает головой, шумно выдыхая:
— И куда делась молчаливая монашка? Раньше только я знал о твоем далеко не ангельском нраве, Ангелина. А теперь, боюсь, это станет достоянием общества.
Откуда бы он мог знать? Тоже мне...
В голову, как по заказу врезается странный момент нашего знакомства.
«Со мной можешь не притворяться сумасшедшей. Я слышу твои мысли», — сказал он еще днем.
Вранье ведь? Так же не бывает? Проще поверить, что у меня продолжает крыша подтекать.
Однако весь наш разговор. Непотребство. Мужская анатомия.
Кхм. Усилием воли пытаюсь остановить свою фантазию, что с полпинка бросилась в полет относительно анатомии. Стоп-стоп!
А что если он действительно знает, о чем я думаю?!
Ужас какой! Я ведь сегодня уже такого надумала и навоображала! Позорище же!
Нет. Нет уж. Так бывает только в кино.
Варианта два: либо шизофрения обостряется, либо тут где-то в кустах прячется скрытая камера.
«По традиции, выбираю третий», — усмехается голос в сознании или.
Вглядываюсь в темный силуэт головы над водой, пытаясь понять, было ли это галлюцинацией, или же это сказал Дамир. И какой опять третий вариант?!
— Может я, действительно слышу твои мысли?
Что за.
Кто это сказал, черт бы вас обоих побрал?! Что еще за шуточки?!
В панике гребу к берегу, и выскакиваю на сушу, напрочь позабыв о стеснении. Подхватываю с травы первую попавшуюся вещь и со всех ног бегу к дому, пряча мокрое тело под фланелевой рубахой.
13.На шелковом белье...
АНГЕЛ
Дамир нависает надо мной, прижимая к шелковой простыне. Его губы впиваются в мою шею, а руки нетерпеливо расстёгивают пуговицы рубашки, которую я ненароком угнала с берега.
Ладно. Срубашкой-то понятно. Но откуда здесь Карабас?
Помню, как сбежала с пруда. Мельком пробравшись сквозь разгоряченную толпу в зале, проскочила на второй этаж и спряталась в той комнате, куда еще днем меня приводила Ада, чтобы переодеться. Залезла под одеяло, желая уснуть и проснуться человеком в своем уме. То, что померещилось мне в этот раз, уже ни в какие ворота. Ну ладно медведь, этому я вроде как нашла объяснение. Защитник, сформированный моим больным сознанием, все дела. Но это...
Как разобраться, что из этого было правдой, если я самой себе доверять не могу? Что на самом деле говорил Карабас, а что игра моего воображения? Да и был ли там вообще Дамир? А может его и вовсе не существует? И я все выдумала?
Хотя сейчас я так ясно вижу его темную шевелюру, неторопливо сползающую по моей груди. Собственно, что происходит?!
Но больше прочего меня волнует другой вопрос...
Кто в здравом уме, в сочинской влажности, стелит шелковые простыни?
Ну, серьезно?!
ДАМИР
Не сдержавшись, начинаю смеяться в голос. Ада обиженно шикает на меня, не сводя глаз с девушки, что улеглась в ее кровать.
— Чего смешного? Она ведь все испортила! — недовольно бормочет Адена, чьими любовными стараниями у Лины возникли странные сновидения.
— Она уникальна! — не могу унять веселье. — Твои эротические фантазии с ней не работают!
— Но ведь днем все получилось? — лежа на боку рядом со смертной, она принялась осторожно поглаживать ее щеку.
— Ну а сейчас ее больше заботят простыни. Кстати тут я с ней согласен. Это же чистой воды извращение, — продолжаю смеяться я, подпирая стену. — Не пойму только, меня-то зачем позвала? Хотела представление в чужом сознании организовать? Так я его мог и лежа в своей комнате посмотреть. На нормальных простынях, между прочим.
— Да при чем тут представление? — недовольно бормочет Адена. — Она заняла мою кровать. Еще и спит звездой! Что мне прикажешь делать?
— Развлекайся! Одно из преимуществ бессмертной жизни в отсутствии необходимости сна. Так зачем тебе кровать?
— Унеси ее! — притворно злясь, требует Ада.
Словно ребенок, ей богу. И ведь не скажешь, что этой бабуле уже за полтысячелетия перевалило.
— Ты же знаешь, я не прикоснусь к ней, — констатирую я.
— «Не прикоснусь!» — фыркает Ада. — Я ж и гляжу, как ты усердно стараешься ее избегать! Видела я ваши плескания под луной! И так к ней подошел, и эдак!
