Молчу. Он берет меня за плечи.
— Алекс, я вернусь сразу же, как освобожусь. Постараюсь уладить дела как можно скорее.
— Ладно, — поникшим голосом отзываюсь я.
— Эй, всё хорошо. У нас с тобой еще целый день впереди. Ты и представить себе не можешь, каким надоедливым я могу быть. Вечером будешь умолять меня, чтоб я наконец уехал и оставил тебя в покое, — шутливым тоном произносит он.
— Уверен?
— На сто процентов.
— И все-таки ты плохо меня знаешь.
— Я знаю тебя достаточно хорошо, пожалуй, даже лучше, чем ты сама, — самоуверенно заявляет этот беглец.
— В самом деле? — усмехаюсь я.
— Несомненно.
— Хорошо, мистер всезнайка, дата моего рождения? — и победным взглядом наношу первый удар. И он же оказывается последним.
— Я имел в виду тебя, а не твою биографию. И еще, к твоему сведению, я не роюсь в личных делах студентов, чтоб обладать подобного рода информацией.
А вот сейчас стало чуточку обидно. Хотя, учитывая, что он не знал мой возраст, что упоминалось в недавнем разговоре, естественно, он понятия не имеет, когда я родилась. Дату его рождения я тоже не знаю, поэтому стоит ли обижаться? Ведь я сама устроила допрос, будучи уверенной в его неосведомленности в этой области моей жизни. Но то, что сказал Игорь о личных делах студентов, сгребая всех без исключения в одну грязную кучу, в том числе и меня, крайне задело чувствительную сторону Алекс. (Да, иногда я обращаюсь к себе в третьем лице. И нет, это не признак психического расстройства. Я делаю так, потому что это забавно.) Словно, я для него такая же, как и все, и значу для него ровно столько, сколько и остальные его студенты, которых он, к тому же ненавидит, или делает вид, что ненавидит, не важно. Словно ему плевать на меня.
Игорь по-прежнему улыбается мне, даже не догадываясь, с каким трудом я проглотила его бестактность. Видимо, у него случайно вырвались эти слова. Определенно, он не хотел обидеть.
— Вот видишь, ты многого не знаешь, — заявляю я с наигранным спокойствием.
— Прости, — виновато произносит он, плотно сжав губы.
— Ты о чем?
— Я не должен был так говорить. Ляпнул, не подумав.
Значит, все-таки понял свою ошибку. Неплохо. Стало быть, прощен.
— Понятия не имею, о чем ты, — беззаботно бросаю я, пройдя мимо него. — Я в душ.
Потом оборачиваюсь и обнаруживаю его стоящим всё там же: Игорь не сдвинулся с места ни на дюйм, а на лице застыла гримаса сомнения и неуверенности.
— Долго будешь стоять?
— Алекс, ты… иди пока. Мне нужно сделать один очень важный звонок.
— Хорошо, — пожав плечами, оставляю его.
Украдкой бросая взгляд назад, удаляюсь с территории бассейна…
После горячего душа аккуратно ступаю босыми ногами на холодный кафель, заворачиваюсь в полотенце. Возвращаюсь в спальню, а там на кровати, заложив руки за голову, лежит Игорь и, уставившись в потолок, старательно о чем-то раздумывает.
— О чем задумался, если не секрет?
Наконец он отвлекается от разглядывания ничем не примечательного потолка. Потолок как потолок. Наверное, даже самый обычный белый потолок может показаться интересным объектом, заслуживающим внимания, когда погружаешься в свои собственные, не менее интересные раздумья.
— Да так… ни о чем. — Отводит взгляд с потолка и поворачивается на бок, уперев локоть в подушку. И восхищенно, загадочно улыбаясь, смотрит на меня. — Ты такая красивая, — говорит он.
— Ты меня смущаешь. Я не накрашена, а ты говоришь красивая.
— Мы и это исправим.
— Что?
— Твое смущение и способность за секунду вливаться в краску.
— Ах это. — Застенчиво опускаю глаза. — Знаешь, сама порой удивляюсь своим способностям. И… самое странное — краснею, пылаю и горю только в твоем присутствии. Раньше такого за мной не наблюдалось. А сейчас…
Награждаем друг друга нелепой улыбкой. Ей-богу как два идиота: я — стою, закрученная в полотенце, с мокрых волос стекают капельки воды, оставляя улики недавно принятого контрастного душа на паркете; он — в довольно-таки сексуальной позе (я бы назвала это позой Тарзана), из одежды на нем лишь темно-серые трусы. Крайне рискованное сочетание, не находите? Прибавьте к вышесказанному наличие мягкой кровати, и интересная картинка сама сложится в вашей голове. Так сказать, привет, фантазия!
Наконец, после затянувшейся паузы он произносит:
— Иди ко мне…
Ваниль. И сладкий-сладкий мед
На языке блаженно тает;
Банан на колечки, горький шоколад —
Десерт любимый вызывает
Улыбку на лице и счастьем заряжает,
Когда тоскливо, горько, гадко на душе.
Ваниль. Мороженое в стакане.
Хрустящий вафельный десерт —
Крошки их к губам прилипли.
Касание твое — столь милый жест:
Столь чувственно приникли
Твои уста к моим…
Глава 11. Оранжерея.
24 октября 2019
Четверг
Впервые за последние несколько дней просыпаюсь в своей постели. Не у тети, в тесной и узкой кровати. Не в чужом особняке, в чересчур огромном ложе. А в своей, родной и привычной ко сну кровати нормального размера. Сладко потягиваюсь и лениво бросаю взгляд на часы. Полседьмого. Странно, мама всё ещё не вернулась с работы.
Сидя на кухне за столом и поедая приготовленные на скорую руку творожные сырники — получились не очень, если честно, — набираю маму. И удостаиваюсь одной короткой фразы: «Я на работе, в два буду дома». Я даже сказать ничего не успеваю, она вешает трубку. И эта женщина называет себя моей матерью. Мне иногда кажется, что она живет на два дома. В одной ее ждет неважная Я, в другой — любимая любящая семья. Ладно, конечно же, я шучу. Просто такой расклад, что в последнее время случается очень часто, меня не очень радует. А главное — она сегодня в первый раз забыла мне позвонить, чтобы я не проспала и явилась в университет вовремя.
Доедаю, мою посуду, хватаю сумку и покидаю дом, два раза повернув ключ в замочной скважине. Словом, привычная рутина обыкновенной студентки.
Расположившись у окна в автобусе, разглядываю спешащих по тротуару людей и невольно вспоминаю вчерашний день. Вернее сказать, последние два дня, что я провела с любимым мужчиной, — чудесное было свидание.
И так грустно становится вдруг, будто разом меня всего лишили, в один миг. Игорь улетел вчера ночным рейсом, а мне остается лишь с легкой улыбкой на лице вспоминать счастливые моменты, проведенные с ним вместе, один из которых был только вчера, а я уже скучаю и ненавижу наступившее одиночество.
