Печально вздохнув, интересуюсь:
— Куда мы едем?
— К тебе домой.
— Понятно. — Прислоняюсь к ледяному стеклу и закрываю глаза.
Незаметно для себя оказываюсь возле своего дома. На руках Игоря. Он несет меня к дому, а моя голова сладко покоится на его груди.
— У тебя что, привычка носить меня спящую? — бессознательным голосом спрашиваю я.
— Уже проснулась? — теплая улыбка. — Думал, ты проспишь до утра.
Его ласковая улыбка буквально растворяет меня в его объятиях. К тому же его красивое лицо настолько близко, что не терпится его поцеловать. Внезапно ловлю себя на том, что улыбаюсь как дура. Ну и пусть. Он восхитителен.
— Что? — Видно, заметил, как я любуюсь им.
— Поцелуй меня, — прошу я, протянув к его щеке свою ладонь.
Игорь смеется:
— А ты знала, что сонная Алекс ведет себя так, будто набралась?
— Можно подумать, ты видел меня пьяную, — со смешком отвечаю я.
— Не видел, но не трудно догадаться. — В голосе насмешка.
— Я не пью вообще-то.
— Знаешь, почему-то я так и подумал.
— Ты не выносим, — произношу я с толикой обиды, и в ответ получаю прошенный поцелуй.
— Вот мы и пришли. Твоя мама дома?
— Неа. — Мое сознание растаяло после сумасшедшего поцелуя. Из-за его губ я совсем перестала соображать.
— А ключи?.. Они в сумке, верно?
— Ага.
— А сумка в машине, — со вздохом констатирует Игорь.
— Угу.
— Посиди-ка пока тут. — Он аккуратно опускает меня на кресло-качалку, пристроенную на крыльце.
— С превеликим удовольствием…
— Когда вернется твоя мама? — Игорь отворяет дверь и кладет ключ обратно в задний кармашек моей сумки.
— А что? Хочешь остаться?
Интересно, в какой момент я обо всем забыла и простила этого грубияна? Ах да, это случилось, когда я в истерике заливала слезами его рубашку. А где все мои слезы, кстати? С прищуром присматриваюсь — рубашка идеально чистая, ни единого намека на давешний инцидент.
— Алекс, послушай, — он опускается на корточки передо мной, берет мое лицо в свои руки, и я вынуждена отвлечься от глупых мыслей, под таким-то пронзительным взглядом, — нужен кто-то, кто будет заботиться о тебе ближайшие… недели три-четыре. Если твоя мама постоянно пропадает на работе, она не сможет этого сделать. Даже тогда, когда она узнает о случившемся, вряд ли ей дадут четырехнедельный отпуск.
— Сомневаюсь, что она вообще возьмет этот отпуск добровольно. Даже ради меня, — скептически хмыкаю я. — Я сама справлюсь.
— Хорошо, — его руки перемещаются на мои бедра, ободряюще сжимают их, — скажи мне, как ты собираешься подниматься и спускаться с лестницы самостоятельно? Скатишься ведь кубарем вниз. Не соберешь потом. И что мне прикажешь тогда делать?
— Ты волнуешься за себя?
— Нет, я волнуюсь за тебя, Алекс.
— Ну и что ты предлагаешь?
— Я предлагаю тебе себя, — выдает этот «соблазнитель» совершенно ровным тоном.
Слегка сжав губы, сдерживаю рвущийся смешок, после говорю:
— Как-то двусмысленно звучит, тебе не кажется?
И снова эта убийственная улыбка.
— Я предлагаю тебе себя в качестве сиделки, — поясняет он. — Надсмотрщика. Называй, как хочешь.
— Назову тебя своим парнем, не против?
— Не против, — и мягкая улыбка в ответ. — Ну что, ты согласна пожить у меня?
— У тебя? — У меня чуть глаза на лоб не выкатились.
— Ну да, у меня, — спокойно произносит он, заправляя непослушную прядь мне за ухо. — А что в этом такого?
— Нет, ничего… просто… ты ни разу не приглашал меня к себе, а тут «пожить».
— Не приглашал, потому что только-только обустроил свою квартиру. Если ты не забыла, я переехал сравнительно недавно, — напоминает он и притягивает к себе мои забинтованные ладони, целует их.
— Разумеется, — задумчиво тереблю пальцами нижнюю губу.
— Ну так что? Переезжаешь ко мне?
— «Переезжаешь» — слишком громко сказано. Это всего-навсего на пару недель. Ну, может, месяц. Вроде временного сожительства, — объясняю скорее себе, чем ему. Уговариваю себя таким образом, взвешивая в уме все за и против. Потому как расставание с моим очаровательным домом не входило в мои планы. Это во-первых, а во-вторых, нам с Игорем рано пока съезжаться; мы и в любви-то друг другу еще не признавались.
— Значит, ты не против?
— Не против, — не совсем уверенно тяну я. — Только есть одна загвоздка. Мама. Не представляю, как она воспримет подобную новость.
— Расскажем ей всё, — спокойно предлагает Игорь.
Удивленно вытаращиваю на него глаза.
— Да-да, Алекс. Расскажем ей о нас, о твоих временных ограничениях в движении. Я на 99 процентов уверен, что она не будет против нашей затеи.
— А где еще один оставшийся процент? — подозрительно прищуриваюсь.
— Не умничай, девочка, — в голосе напускная строгость.
— Мне нравится, когда ты меня так называешь.
— Да?
Кокетливо произношу «да» и тянусь к нему. Руками обхватываю стальную шею, несколько даже горячую. Целую его в губы одним нежным коротким прикосновением, предоставляя ему самому взять на себя инициативу. Как и следовало ожидать, ответ я получаю мгновенный. Даже забываю дышать, наслаждаясь вкусом умопомрачительного поцелуя. Вкусом глубоко вошедшего в мой рот языка…
Оторвавшись друг от друга, с трудом переводим дыхание, обжигая лица друг друга горячим воздухом, огромными порциями вырывающимся из недр наших тел.
— Ты, наверное, замерзла? — спрашивает он, привычным жестом обхватив мое лицо.
— Неа, — непослушным голосом шепчу я. — Сегодня, как ни странно, тепло. С утра мой телефон показывал семнадцать градусов.
— С тех пор, по-моему, похолодало. Может, зайдем в дом? — Игорь жаркими губами касается моей скулы.
— Хорошо, давай.
Он снова берет меня на руки и заносит в дом…
Некоторое время мы пробыли на кухне, плотно поужинав очередным кулинарным шедевром Игоря. К счастью, мама с утра набила холодильник продуктами, и нам не пришлось голодать. Поспорили в гостиной насчет шедевральности одного фильма, который мы нашли, наугад тыкнув на кнопку пульта.
А сейчас мы в моей комнате, я лежу в постели в объятиях Игоря и размышляю о том, с чего начать разговор с мамой.
— Как думаешь, нормально, если я сообщу ей всё по телефону? — бормочу я, лежа на его груди.
