— Хорошо, встретимся завтра, — и исчезает за дверью. Слышен противный звук закрывающейся на ключ двери.
Слава богу, свет оставил включенным.
Осматриваю помещение. Оно мертвое, без окон и мрачно-серого цвета, точно гроб. С одной лишь разницей — отсюда есть выход, но пока что он закрыт. Но я открою, непременно открою. Я не могу здесь надолго оставаться. В этом сыром холодильнике. Алекс, ты должна придумать что-нибудь. Что-то-то должно прийти в твою умную голову… Телефон! Его нет…
Глава 23. Лучше бы я умерла.
12 декабря 2019.
Четверг.
Вчера я пыталась открыть эту чертову дверь, но у меня ничего не вышло. Даже целых полчаса отрывала ржавую железку от той решетки, чтобы открыть ею дверь, но всё напрасно. Ею можно только занести неизвестную инфекцию, и я ее спрятала под кровать.
Спала я беспокойно. Мне снился страшный сон: как Егор, не обращая внимания на мои сопротивление и крики, берет меня силой. Я раза три просыпалась от одного и того же кошмара. Настолько он был реалистичным, что я думала, сойду с ума. И поэтому я старалась не спать, думая об Игоре, который вернется только через четыре… уже три дня, в воскресенье вечером, лишь тогда он заметил бы мою пропажу. Есть, конечно, и Лерка, завтра у нас с ней тренировка, но она вряд ли хватится меня, скорее подумает, что я снова забила на нее, и обидится. Сегодня её в университете не будет: она уезжает на свадьбу своей родственницы, а про маму я вообще молчу. Она, наверное, уже лежит на теплом пляже и греет бока, от восторга напрочь забыв о том, что у нее есть дочь, на данный момент отчаянно нуждающаяся в помощи. Одна надежда на Игоря. Хоть он и говорил, что у него эти дни полностью забиты — у него там какой-то очень серьезный и важный проект намечается, — надеюсь, он найдет свободную минуточку, чтобы позвонить мне. Не дозвонится, станет переживать, приедет и не найдет меня, начнет искать и… найдет. Умоляю, пусть он меня найдет. Только бы он нашел меня…
Куда бы сходить в туалет? Я уже не могу терпеть… Там жестянка? Заметив ее, я встала с кровати, подобрала с пола…
Открывается дверь и входит Егор, с водой и с булочкой в руках.
— А вот и я, — нездоровый, радостный блеск в глазах. — Ты, наверное, проголодалась? — Он вручает мне содержимое его рук. Было бы глупо не поесть, пока он добрый, пока не решил морить меня голодом. — Что-то ты бледная сегодня.
Конечно, блин, бледная, я половину ночи не спала.
Во время моего завтрака он рассказывает про какую-то хрень, произошедшею сегодня в универе. Я не слушаю. И ему плевать, интересна ли мне та или иная новость, он просто ведет непринужденную беседу с самим собой, игнорируя мое молчание.
— Ну, так что? Что решила? — Наконец переходит к главной причине моего заточения.
— Я вчера тебе всё сказала. Мне добавить нечего.
На его лице появляется недовольство.
— И как долго ты собираешься меня мучить?! — рычит он, мигом растеряв спокойствие.
— Это ты меня мучаешь! — ору я на него.
— Ну все, ты сама напросилась, — стиснув челюсть, выплевывает Егор в гневе.
Он набрасывается на меня, повалив на кровать, раздевает, и грязные, ледяные руки этого гада нетерпеливо ползут по моему телу. И в этот момент в голове проскальзывает мысль: сейчас может случиться то, чего я так боялась. Тот ночной кошмар — он решил взять меня силой. Меня охватывает паника. Я начинаю задыхаться. Это меня и спасает: заметив удушье, Егор отрывается от меня.
— У тебя астма? — встревоженно спрашивает он.
А я тем временем закрываю глаза и продолжаю ловить ртом грязный, противный здешний воздух, однако вдохнуть не получается. Паника нарастает. Тревога. Страх. Сердце вот-вот вырвется из груди. Пульс отдается в висках. Озноб, дрожь по всему телу, чувствую холодный пот на коже. Сознание спутанное, а окружающая действительность утрачивает свою отчетливость.
— Вот, возьми воды, — теряется парень. Будто вода мне сейчас поможет. Мне нужен воздух. Мне нужна свобода и безопасность.
— Воздух, — произношу я тихим, осиплым голосом.
— Черт! Идем. — Он берет меня в охапку и, кажется, уносит в другое помещение. С окнами. Открывает одну из них, позволяя мне вновь задышать, медленно и глубоко.
Свежий, уличный воздух всегда успокаивает меня, дает надежду, что всё будет хорошо и мои легкие получат столь желанный полноценный вдох.
Когда я прихожу в норму и страх наконец отступает, я начинаю кричать о помощи, но, злой как черт, Егор тут же захлопывает окно и волочет меня назад, в подвал.
— Еще раз выкинешь подобное, смотри у меня… — В гневе швыряет меня на кровать. — Короче, детка, я даю тебе время до завтра, чтобы ты могла решить, что лучше для тебя: быть моей по доброй воле, или же гнить здесь, без воды и без еды. Решать тебе. А я пошел. — Забирает со стола бутылку воды и уносит с собой.
Да он сущий дьявол, восставший из ада! Или псих, опасный и непредсказуемый; хочет очередную игрушку из зоны недосягаемости. Он никогда меня не получит. Никогда!
Теперь я боюсь засыпать, а вдруг там, во сне, снова он?
Просыпаюсь от собственных криков. Этот кошмар ложками съедает мою нервную систему. Я начинаю рыдать. Лучше бы я умерла…
Сыро, страшно, безнадежно…
Звуки темной, тихой ночи
Вгоняют небывалый ужас
В сознание мое — оно на грани.
До предела бьет в виски
Неизвестности панический страх…
Дрожь берет в огромные тиски,
Заставляя цепенеть от мрака.
Испуганные закрыв глаза,
О тихом, мирном тепле вспоминаю.
Когда же их открываю —
Безысходности чувство накрывает.
Жутким призрачным смрадом
Пропитан каждый чертовый камень.
Болезненно сжимается сердце,
Когда слышу шаги в непроглядную темень.
У психа-кукловода в плену…
Еще немного и я упаду…
Мой разум сходит с ума,
Выставляя картины неизбежного ада.
Глава 24. Я что, убила его?
13 декабря 2019.
Пятница.
Жаль здесь нет зеркала, да и откуда ему здесь быть, в подвале? Но, пусть даже я не вижу своего отражения, цвет лица, я знаю, я чувствую, что вид у меня болезненный, неестественно бледный и отвратный. Под глазами, я уверена, огромные синюшные мешки. Быть может, фиолетовые, как фингал. Всё это результат бессонной ночи. Я не спала. Совсем. У меня нет сил и я… устала.
— Ты выглядишь… не очень. Ты не спала что-ль? — хмуро интересуется Егор.
