— Привет, Лер, не разбудила?
Конечно разбудила.
— Да, Алекс, я тебя слушаю, — сонный голос, зевок.
— Лер, проснись уже, приходи в себя. Я уже два часа жду твоего пробуждения, больше не могу.
— Алекс, что случилось? Это связано с тем, что ты уби… — всё тем же вялым голосом она дышит в трубку.
— Тише ты! Да, связано.
— Я внимательно тебя слушаю. Что случилось? — Вмиг ее голос трезвеет.
— Кажется, я видела его.
— Кого?
— Егора, — шепчу я, а сама поглядываю в сторону Игоря, спит ли он.
— Да ладно? Когда?
— Вчера, под окнами квартиры.
— Значит, он жив! Алекс, знаешь, что это значит?
— Что?
— Это значит, что ты не убийца, Алекс. Можешь быть спокойна.
— Подожди, я не уверена, а вдруг мне показалось?
— Ты в действительности веришь в то, что ты сошла с ума, а Егор всего-навсего плод твоего воображения? — усмехнувшись, спрашивает она.
— Ну… наверное.
— Ну и дура. Послушай, Алекс, ты не сошла с ума. Ты очень и очень сильная, тебя просто-напросто невозможно сломать. Ты нормальная, поняла?
Я же всегда была сильной. Почти бесстрашной, если не брать во внимание гидрофобию. Что со мной случилось? Непредвиденные обстоятельства — вот что.
— Поняла.
— А теперь рассказывай, как он выглядел, во что был одет. Ты хорошо его разглядела? Что он делал? Давай, всё по порядку…
— Алекс… ты где? — Игорь, сонный (он вчера на компьютере работал допоздна, в каких-то цифрах долго разбирался, потом чертежи рассматривал), хлопает ладонью по подушке, требуя вернуть меня обратно в постель.
— Всё, я не могу больше говорить. Игорь проснулся, — шепчу в телефон и нажимаю красную кнопку. — Я здесь, варю нам кофе! — отзываюсь я.
Пока говорила с Лерой, я не заметила, как ноги сами привели меня на кухню, а руки начали делать несчетное количество раз отработанный навык кофеварения. Без кофемашинки, хоть она и стоит в дальнем углу бара.
Беру поднос, ставлю две полные чашечки и несу к скучающему Игорю.
— А вот и я. Кофе в постель заказывали? — игриво интересуюсь я, ставлю деревянный поднос на белую простыню, сама тоже взбираюсь на кровать.
Честное слово, из меня получилась бы весьма неплохая актриса. Во всяком случае, с ролью счастливой, ничем не опечаленной героини я пока справляюсь.
— О Боже, какой соблазнительный запах, — восторгается Игорь, прижавшись ко мне со спины.
— Невероятный, да? Я уже несколько чашек выпила, пока ты спал. — Подношу кофе к носу, блаженно вдыхаю и после делаю глоток.
— Вообще-то я говорил о тебе, но кофе тоже… — он берет вторую чашку и тоже пробует на вкус, — весьма превосходный.
— Обо мне? — уголки губ сами взлетают вверх. — И чем же я таким пахну?
Игорь ставит чашку обратно.
— Любовью, ты пахнешь любовью. — Он утыкается носом в мою шею.
— А если серьезно?
— Ты пахнешь… свежим мятным чаем, сладким ванильным мороженым, апельсиновым джемом, лавандовым полем и лепестками жасмина. Ну и свежесваренным кофе немного пропиталась. — Целует в шею.
— Не обманывай, ничего этого нет, — смеюсь я. — Кроме, разве что, шампуня с запахом лаванды и… ты прав, я, наверное, пахну кофе. Долго стояла над туркой, пока он варился. А остальное ты просто выдумал.
— Не выдумал, нет. Всё так, как я говорю, — утверждает Игорь, забирает с моих рук кофе и помещает рядом со своим. Поднос откладывает на столик.
— Что ты задумал?
— Догадайся, — томно произносит этот мужчина, — с одного раза.
— А мы на занятия не опоздаем?..
— Алекс, может, пойти в полицию? Если он жив, тебе ничего не будет, — предлагает Лерка, озираясь по сторонам. Чтобы никто не услышал.
Мы в кафе, в том самом, где кофе божественный. Я на этом кофе уже живу. Спать нормально не могу, зато стала кофейным наркоманам за эти последние дни. И Игорю не говорю, что кошмары всё еще снятся. И он не знает, что большую часть ночи я не сплю, а блуждаю по квартире.
— А если нет? Если он умер? Что тогда?
— Ты опять? Думаешь, у тебя галлюцинации? Алекс, сейчас слушай меня внимательно. Сегодня. После занятий. Мы с тобой. Идем в полицию, — говорит она тоном, не терпящим возражений.
— Лер, я боюсь очень, — тихо признаюсь я.
— Хорошо, ты можешь ничего не говорить, всё равно ничего внятного не скажешь. Я сама им всё расскажу…
— Девочки, идите отсюда. — Низкорослый следователь с кудрявой шевелюрой выставляет нас за дверь.
— Но мы говорим правду, — не унимается моя подруга.
— Лер, пошли отсюда. Это бесполезно.
— Вот, послушайте свою подругу, уходите, пока я вас за хулиганство в обезьянник не засунул.
Мы уходим, слыша как за нашими спинами следователь гневно хлопает дверью, напоследок прикрикнув на бедную псину, ошивающуюся возле участка в поисках пропитания. Жаль, у меня нет ничего с собой…
— Что будем делать? — не унимается Лерка.
— Ничего, — удрученно вздыхаю я. — Главное, что он жив, а остальное… Теперь я могу спать спокойно. С чистой совестью.
— Как раз спать-то ты и не можешь, — хмурится она.
— Может, теперь смогу, — пожимаю плечами.
Как выяснилось, к моему великому счастью и облегчению, Егор жив. Как сообщил следователь, он связался с отцом Егора, тот подтвердил, что сын находится дома. Разве что, чуточку приболел и некоторое время не сможет ходить на занятия. Ну-ну. Не понимаю, зачем они врут, если я сама видела Егора вчера ночью, и выглядел он вполне здоровым. Тогда почему он не ходит на занятия? А родители, они знают, что творит их сын, и поощряют? Или… случайно узнали и держат под домашним арестом? Тогда возвращаемся к началу: как Егор оказался под моими окнами? Голова идет кругом.
Полиция отказывается верить нам, думая, что мы очередные дурочки, отвергнутые сыном богатенького чиновника. Видите ли, мы всё нафантазировали, дабы получить нехилую денежную компенсацию. Ну или просто в полиции работают недобросовестные, продажные твари, купить которых другим тварям не составит труда!
Ладно, во всяком случае я буду надеяться, что этого кошмара в моей жизни не повторится. Я попробую жить дальше. Я забуду. Если, конечно, Егор оставит меня в покое. Но почему-то чутье мое подсказывает, что этого не произойдет… И я всё еще помню его угрозы разделаться с Игорем. Однако теперь, в более-менее здравом уме, я сомневаюсь в его словах. Игоря этот гад не тронет, хотя бы потому что последствия будут масштабными. Мой парень — известный архитектор; журналисты — часть его жизни, хоть он и спрятался от них в нашем небольшом городке. И замять громкое дело в случае чего у семьи Егора не получится: его посадят под прессингом общества и громких заявлений прессы, и он это понимает. Надеюсь, что понимает. Ведь нарциссы прежде всего заботятся о своем благополучии и ни за что не допустят заточения себя любимого в тюрьму. Господи, о чем приходится думать?!
