— Поняла, деда, — и мученически закатываю глаза к потолку.
Опять совместный ужин, где будет десяток человек с кучей дебильных вопросов. Опять тяжелая, местами неловкая атмосфера за общим столом, где присутствующие вынуждены изображать нарочитое радушие и любопытный интерес. Над столом будут летать заезженные фразы: "А расскажите, как там…", "Ой, как интересно!", "А можно поподробнее", "Надо же" и тому подобное.
— Ну хорошо, не буду отвлекать, занимайся, внучка. — Дед отключается, и я откладываю телефон в сторонку, чтобы тот случайно не выпал на тренировке при резких движениях. А сама, молниеносно нырнув под канат, выкатываюсь на ринг. Уже оттуда, подпрыгивая в нетерпении и разминая суставы, я зову тренера:
— Миш, давай поборемся! Научи меня!
Тот оборачивается и качает головой.
— Неугомонная, — роняет, коротко усмехнувшись, но всё же принимает приглашение…
Придя домой, я первым делом решила заняться уборкой. Здесь что-то протерла, там убралась, пыль с книжных полок ноздрями собрала, десятки раз чихнула, посуду вымыла, ковры пропылесосила, полы вот теперь мою.
Пройдясь мокрой тряпкой по всем комнатам, коридору второго этажа, гостиной, столовой, кухне, я плавно перекочевала под лестницу.
И вот, когда я вылезаю из-под лестницы, чтобы домыть наконец холл, стоя спиной к двери и не спеша орудуя по паркету шваброй, слышу позади себя слабый скрип открывающейся входной двери.
— Что-то вы рано со свидания вернулись, — роняю я, искренне полагая, что это вернулась пораньше наша влюбленная пара с пляжа. Но, черт побери, я ошиблась!
— Да нет, наоборот, я как раз очень СЮДА торопился, на свидание, — звучит глубокий и почти насмешливый голос за спиной. — Моя девушка живет здесь, и ни на какие другие свидания я не хожу.
Я резко оборачиваюсь, и швабра выскальзывает из моих рук, жутко противным звоном падает на пол. Я, бросив невольный короткий взгляд на вылетевшую тряпку из нижней распавшейся на двое широкой части металлической палки, смотрю на вошедшего только что Игоря.
— Ты же должен был вернуться только вечером, — говорю я, слегка растерянная, застигнутая врасплох. После резким выдохом сдуваю с лица мешающуюся прядь волос.
Мужчина разувается, вешает ключи на крючок и какой-то странно хищной поступью подходит ближе.
— Что ты… что ты делаешь? — Я пячусь назад, спотыкаюсь о ведро, треть воды выливается на паркет, я поскальзываюсь и, неуклюже размахивая руками, безнадежно падаю вниз.
Игорь достигает меня в мгновение ока, успевает дернуть на себя, но нам всё равно суждено было упасть, поэтому… мы падаем! Точнее Игорь принимает удар на себя, коснувшись лопатками твердого пола. Я оказываюсь сверху, прижатой к его груди.
Поморщившись от боли и выпустив из уст едва слышный хриплый стон, Игорь, и не думая выпускать меня из кольца рук, спрашивает:
— Ты в порядке?
— Да.
Заметив мои попытки высвободиться и как можно скорее оказаться на ногах, мужчина резко переворачивается и сминает меня под себя.
— Игорь, ты что делаешь?
В его глазах плещется темное море, глубина которого поражает, заставляет на одно короткое мгновение замереть и забыться. Такой внимательный и пронзительный взгляд, в котором вновь читается нежная любовь. Я так четко это вижу, что опять задумываюсь: а может утонуть в ней навеки? В любви в его синих глазах?
Чего?! Какая, к черту, любовь?!
— Слезь с меня, Игорь! Немедленно!
— А если я не хочу? — нагло вскинув брови, произносит он. Обалдел совсем что ли?! Что на него нашло?! Обезумел?! Какого черта, он себя так ведет?!
— Мне какое дело до твоего "не хочу"?! Этого хочу я, понял?! — и бью его по груди, всеми силами пытаясь вырваться.
— Тише, — шепчет Игорь, склонившись очень близко и остановившись в сантиметре от моих губ, и я резко замолкаю, даже перестаю брыкаться, во все глаза уставившись на него.
Никто из нас ничего не успевает сказать друг другу — по лестнице спускается дед и, увидев нас в столь компрометирующем положении, на секунду застывает.
— Деда, это не то, о чем ты подумал! — спешу я прояснить ситуацию. Боже, какая нелепость!
— О, здравствуйте, Лев Янович, — тем временем широко улыбается Игорь, повернувшись к деду лицом. Одна его рука всё так же покоится на моей талии, вторая упирается предплечьем в пол по другую сторону, прямо у моей головы.
Быстро опомнившись, дед возобновляет движение и выдает с тоном сарказма:
— О дети, не переживайте, я ничего не видел. Вы лежите, лежите. Вам, наверное, там удобно. Не переживайте, не буду вам мешать. Я вообще мимо проходил, уже ухожу, — и через секунду с лукавой улыбкой проходит в кухню и исчезает.
И я начинаю яростно бить ладошками в грудь Игоря:
— Слезь с меня! Живо! Из-за тебя дед невесть что подумает обо мне!
— Ты хотела сказать, о нас? — насмешливо выгибает он бровь, не сдвинувшись ни на миллиметр.
— Да кому какое дело до тебя, — закатываю глаза и толкаю его.
— Ты такая красивая, когда злишься, — улыбается он, глаза-озера так и смотрят на меня, не переставая. Черт бы его побрал!
— А ты нет, — заявляю я, устало замерев на полу. Устала барахтаться. Сейчас немного отдышусь, и снова в бой.
Игорь поднимает руку и нежно касается моего лица, волос, губ, скользит по линии подбородка и склоняется ближе для поцелуя.
— Нет, — упираюсь ладонью ему в грудь в защитном жесте. — Не смей меня целовать.
— А я и не спрашивал разрешения, — нахально произносит, после чего берет и целует. Коротко и невинно. Легким касанием мягких губ. Потом резко отстраняется и встает, помогает встать мне, слегка опешившей и очумевшей от такой дерзости.
Смотрю на него и пытаюсь понять, мне как нужно себя вести сейчас? Обругать невероятным количеством не совсем приятных эпитетов? Или сделать вид, что ничего не было?
Слова застряли в горле, и я, проглотив возмущение, распрямляю несуществующие складки платья, сокрушаюсь по поводу мокрых пятен, и только тогда поднимаю глаза на него. А этот хитрец, оказывается, всё это время на меня смотрел.
— Что?
— Ничего, — ухмыляется гад.
— Весело тебе?
— Ну… да, есть немного.
Смотрю вниз и говорю:
— Ширинку застегни.
Игорь тут же озадаченно бросает взгляд на свои джинсы, и я картинно закатываю глаза. Ловко прошмыгиваю мимо него и поднимаюсь наверх.
— Так предсказуемо, — роняю как бы между прочим, стараясь внести в голос полное надменное равнодушие.
— Может быть, — весело замечает он, поняв мой хитрый маневр, — но зато ты непредсказуема совершенно. Мы с тобой идеальная пара в этом плане, — и подмигивает мне. И я, зло фыркнув, ухожу к себе, чтоб переодеться, а потом, взявшись за швабру, все-таки домыть этот чертов пол!
