***
— Арина Родионовна? — как-то ей довелось случайно пересечься с ректором и тот, увидев её, прям засиял, — Как продвигаются наши дела с рукоделием?
— До 31 декабря, вообще-то, как до луны, — буркнула «няня Пушкина», — но если Вам прям так нужен идиотский шарф, — девушка порылась в сумке, — То вот, Владимир Степанович, с Новым годом!
Мужчина задумчиво покрутил в руках пушистый, почти невесомый ромб (чёрт его знает, почему он наотрез оказывался быть квадратом?!).
— Так- та-а-ак… Вообще-то, я предполагал, что это будет…ну… действительно шарф… А ты мне связала манишку…
— У меня и для Вашего друга такая же есть, — проворчала девушка и вынула коричневое безобразие, — Вот! Он сможет его как слюнявчик носить, если здесь и здесь, — она показала, — резиночки привязать… А мне больше некогда! И да! Даже не заговоривайте со мной про шляпы!
Она сердито сунула в руки ректора второй экземпляр такой же нелепой манишки и, стараясь, чтобы тот не успел её остановить, кинулась дальше по коридору.
***
Едва девушка свернула в коридор, выводящий путника в другую половину здания — туда, где был вход в универ, предназначенный не для «шишек» и ректората, а для обычных студентов, на неё налетел смерч, внутри которого была, видимо, не пустая воронка, а очень твёрдый железобетонный столб.
Девушка ойкнула, сильно ударившись, и с грохотом свалилась на пол, больно приложившись коленкой. Однако, не успела бедняжка поудобнее расположиться там, внизу, как её снова подхватило, поставило на ноги, прижало к себе и горячо зашептало:
— Родионовна, спаса-а-ай!..
— Я передумала быть Вашей невестой, — на всякий случай так же доверительно шепнула она ему и завозилась, пытаясь выпутаться из очень тёплых и неожиданно уютных ладоней.
На встречу им приближался даже не смерч. По скорости, осанке, да и что скрывать, по цокоту копыт и адскому пламени, вырывавшемуся из ноздрей, к ним приближался породистый арабский скакун с ярко-кровавыми губами.
— Сталлоне? — на всякий случай шёпотом уточнила Арина.
Ей просто кивнули, боясь издать хоть какой-либо звук, который может насторожить разгорячённое бешеной скачкой животное.
— Евгений Константи-и-инович!!! — у девушки сложилось впечатление, что конь — это так протяжно заржал и сейчас логично встанет на дыбы, давя её, маленькую-бедненькую жуткими передними копытами, — А я Вам кричу-кричу…
— Ой, Елена Сильвестровна, это Вы? — жалобно всхлипнуло над Аришиной головой где-то сзади, и её подпихнули, как щит, вперёд, — А я так задумался, так задумался…
— Вы же на машине? — сразу приступил Рембо-кентавр к делу, — Не подбросите меня? Моя старушка, к сожалению, издохла.
Ариша представила ещё одну клячу под рысаком, которая вдруг испустила дух, и тут же нервно хихикнула.
— Проси, что хочешь, — даже не шёпотом, а последним издыханием выдохнуло её в зардевшееся от впечатлений ухо.
Девушка согласно кивнула, выступила ещё чуть-чуть вперёд и решительно выпалила:
— Евгений Константинович сейчас не может. У нас, видите ли, проект… — она, придумывая дальше, замялась, — Он нам всем давно обещал! Мы уже все собрались и ждём…
— Не знаю, как долго я ещё буду занят, — похоже «задний мозг» включился и заработал с ней в одной струе, поэтому девушка приободрилась.
— Какой ещё проект? У Вас же час назад семинар кончился, — не обращая внимания на «подножную» визави, конь разговаривал только с тем, кто находился с его головой на одном уровне.
Ариша почувствовала себя Гулливером, который вдруг оказался меж двух исполинских «огней». Сейчас её сграбастают, поднимут на ладони и поднесут к лицу — чтобы рассмотреть живую кроху получше.
— У нас по вторникам и пятницам — бизнес-проект, — попыталась она докричаться «до неба», — Мы пытаемся себя с очень хорошей стороны показать, так как на вакансию в фирме Евгения Константиновича претендуем!
Арабский скакун разочарованно пожевал большими лошадиными губами, бросил взгляд поверх Аришиной головы, а когда профессор сзади энергично с оттенком извинения закивал, и вовсе обмяк и перестал нервно сучить копытами.
— Ну, ладно… Могли бы, Евгений Константинович, и раньше сказать! Чтобы я за Вами через весь коридор не бежала.
Мужчина выдал извиняющийся нервный смешок, но, сообразив, как это может быть воспринято, сделал трагическую мину.
— Елена Сильвестровна, мне очень жаль! Я правда Вас не слышал.
— Евгений Константинович, Вас там ждут! — девушка решила, что достаточно церемоний, — Меня ректор за Вами послал. Нам пора. Пожалуйста, пойдёмте!
Она подпихнула всё ещё вялого профессора под бок, увлекая за собой обратно в «ректорскую» сторону…
Едва они сделали пару шагов за поворотом, как коридорный «аппендицит» огласило визгливое:
— Я с вами! Подождите меня! У меня как раз тоже дело к Владимиру Степановичу!
Вынужденные партнёры в ужасе переглянулись. Евгений Константинович одними губами произнёс:
— Продолжай играть! Кажется, нам не поверили…
ГЛАВА 14
Анна Валентиновна наблюдала живописную процессию, неожиданно ворвавшуюся в приёмную: её возглавляла пышущая решительностью профессор Жохансон.
За ней гуськом, словно стесняясь и застряв в дверях, потому что одновременно решили втиснуться в эти самые двери, появились новый профессор — приятель Владимира Степановича (к которому Анна Валентиновна тайно благоволила) и та самая девица, которая у строгой секретарши уже была «на карандаше».
— У себя? — чисто формально бросила чем-то разгневанная Елена Сильвестровна и, не ожидая позволения, толкнула массивную красного дерева дверь.
— Мы, пожалуй, здесь задержимся, — натянуто скалясь, обронил ей в спину тайный любимчик Анны Валентиновны и подарил обширной секретарше извиняющийся взгляд, — Наше дело потерпит…
Студентка же, ничего не говоря, покорно притулилась в зоне посетителей и нерешительно присела на стул.
Минут через десять напряжённого ожидания, госпожа Жохансон вернулась и с ненавистью оглядев «группу», которая Евгения Константиновича, якобы, заждалась, обиженно выплюнула:
— Вижу, ваш проект не пользуется популярностью!
— А что, у Владимира Степановича уже никого нет? — захлопала глазами «группа», — Ну, надо же-е-е…
Анна Валентиновна позволила себе секунду повыбирать, чью принять сторону — излишне наглой и всегда бесцеремонной преподавательницы, или студентки, которую она видела всего второй раз, но тоже уже страстно недолюбливала.
Всё же, «затяжная страсть» пересилила «лишь только зарождающееся сильное чувство», поэтому она, сделав строгое лицо, проскрежетала:
