— Так, стоп! Дамы! Давайте уясним твёрдо один момент! — Владимир Степанович временно передумал запитываться, — То, что мы с Женечкой уединились в душе — ни о чём не говорит! Это была вынужденная акция!
— Да! Мы просто поддались обстоятельствам, а в душе просто мылись! — подхватил мысль приятеля Женёк, — Нет между нами… близости!
— Вот да! — похоже, друзьям привычно было петь в унисон, — Мы оба девушек любим!
— Не девушек, — строго поправил его профессор, — а дам! Юные девушки нам не интересны!
— Так-так-та-а-ак… — одновременно пришли к общему выводу Лиза и Аннушка.
Только первая нахмурилась, а вторая — мечтательно закатила глаза.
— Знаете, что, мужчины? — Ариша решила развить подружкин «так-так-так», — Я тогда не понимаю… Вот мы с Лизонькой — обычные студентки…
— С Аннушкой — всё понятно, — подпела Лиза, — Она просто сама по себе — классная!
Секретарь ректора зарделась и кокетливо поправила плюшку на голове.
— И я не понимаю, — продолжила свою мысль Ариша, — Два взрослых мужика… не заинтересованных в… юности… Чего вы к нам пристали-то, вообще?! Чего вам от нас с Лизонькой надо?
— Ты что? — возмутился профессор, — Ты подумала, что я-я-я???…
— А что я должна была подумать? — девушка развернулась и приковала его строгим взглядом к месту, — Что это за нескончаемые пятницы? Что это за спаньё? И что это, в конце концов, за постоянные обзывательства???
— Окстись, женщина! Когда это я тебя обзывал?! — возмущению Евгения Константиновича не было предела, — Это ты первая меня «Квазимодо» обозвала! И ты, между прочим, на мою, якобы, античность намекала!
— Про античность — это был стёб! Дураку ясно! — отмела наезд Ариша, — И с «Квазимодо» всё прозрачно! Я уже объясняла!
— Я, может, тоже склонен к милым домашним шуточкам между своими! — профессор понял, что отдуваться придётся самому — Вовка скромно молчал, прижимая к себе возмущённую Лизу. Ему сейчас было не до того.
— С каких пор я для Вас — «своя»? Вы же меня за человека не считаете! — у Ариши вдруг подозрительно заблестели глаза, — Сначала целуете взасос, а потом говорите, что я — страшная! Что меня — только обнять и плакать!
— Это был вынужденный поцелуй! — снова стал возмущаться профессор, — Что за подозрения, чёрт возьми?! Неужели, ты подумала, что я всерьёз… заинтересовался???
— Вот именно об этом я и говорю, — маленькая одинокая слезинка вырвалась и горестно покатилась по щеке. Девушка встала, — Отстаньте от меня, а? Видеть больше не могу ни Вашего нахально ухмыляющегося лица, ни Вашей манеры обзывать меня ничтожеством!
Девушка резко развернулась и поспешила уйти. За ней побежала тоже расстроенная подружка…
— М-да… мужики-и-и… — укоризненно вздохнула разочаровавшаяся в друзьях Аннушка…
ГЛАВА 29
— Куда сегодня поедете? — Ариша натянула на ноги большие шерстяные носки и умильно взглянула на вертящуюся у зеркала подружку.
Лиза была сейчас удивительно хороша — шерстяной свитер с высоким горлом грубой деревенской вязки, немпромокаемые лыжные штанцы и такого же цвета курточка. На голову подружка кокетливо водрузила вязаную бордовую щапочку, чуть сдвинув её набекрень. Прям восхитительная юная красотка!
— В Кавголово махнём! — легкомысленно выпалила подружка, — На лыжах кататься. У Вовки там — загородный дом, а я ещё не была ни разу…
С памятных событий прошло два с половиной месяца. Лиза с ректором закрутили красивый роман со всем необходимым случаю антуражем.
Мужчина заваливал девушку цветами, плюшевыми мишками, придумывал ужасно романтичные или просто невероятно весёлые и запоминающиеся свидания… В общем, ухаживал старательно и очень красиво.
Лизонька расцвела… Она и подумать не могла, что когда-нибудь настолько приблизится к предмету своего многолетнего обожания!
Надо отдать ему должное, Владимир Степанович тоже, кажется, окончательно «поплыл». Он настолько искренне и с восхищением всегда смотрел на свою девчонку, что Аришу прям белая зависть брала!
Она искренне радовалась за подружку и очень горько плакала по ночам, что её саму обошло такое вот безграничное счастье.
Вовка объяснил девушкам, как-то заглянув к ним на огонёк, что отношения студентка-преподователь, в принципе, официально никем не запрещены. Разве что, с этической стороны вопроса.
А так — ни в законах, ни, тем более, в правилах универа ничего подобного нет! Даже, если учебное учреждение и вставит такой вот пункт в свои правила, любой заинтересованный профессор может его с лёгкостью опротестовать в суде, причём, получив от работодателя серьёзную денежную компенсацию.
Трудовой кодекс, де, стоит на страже интересов работника. Поэтому любая дискриминация, в том числе и что касается неравной по статусу любви, не просто запрещена, а законодательно серьёзно карается.
Это как раз было очень удивительно для Ариши с Лизой узнать. Как-то так было привычно — то ли из бульварных романов, то ли из желтоватых газет… Но девушки были уверены, что подобные связи — строго предосудительны…
В общем, Лиза была счастлива до небес. То же касалось и влюблённого в неё без памяти Вовки-ректора…
А вот Ариша была совсем-совсем одна… И в плане перспективных ухажёров, и в плане отношений с проклятым профессором…
Тот, после той их фривольной пятницы и разговора, который за ней последовал в кафе, совершенно перестал замечать свою студентку. Даже к доске её никогда не вызывал!
А те две курсовые, что она написала, совершенно без проблем принял и поставил на полях «отл». Причём, девушка была абсолютно уверена, что он их даже не потрудился прочитать!
Она специально во второй (чисто ради эксперимента!) поменяла местами несколько абзацев один с другим — так, чтобы смысл текста совсем потерялся.
Ей просто вдруг очень захотелось, чтоб Квазимодо хоть какое-то внимание к ней проявил! Хотя бы в плоскости: «Курсовая — слабая! Переделать!»… А уж о том, что её пригласят на пересдачу, Ариша даже не смела мечтать. Ясно же было сразу, что дополнительно её точно никто не захочет видеть!
Профессор стал со всеми излишне строг, придирчив и вычурно-консервативен. Кажется, он всерьёз взялся оправдывать свою рабочую кличку «тиран»! Студенты его боялись, дрожали перед семинарами и очень старались лишний раз на глаза ему не попадаться.
Он мог высосать конфликт из пустяка, потом строго преследуя провинившегося своими предвзятыми придирками.
От всех требовал старательной работы по предложенной им тематике шаг-в-шаг. Любое вольное отступление от консерватизма — каралось.
Евгений Константинович жёстко и непримиримо требовал от всех. От всех, кроме единственной на потоке студентки. Ариша чувствовала себя прозрачным пятном. Которое в очень редких случаях есть — когда, к примеру, проводилась перекличка, а потом снова бесследно исчезало…
