— Что было дальше?
— Совсем недавно я вернулся назад. Я захотел вновь сойтись с твоей мамой и жить с тобой, но она отказалась. В общем — то, я понимаю её. Я на её месте поступил бы точно также. Она сказала, что больше не любит меня. Ирма права.
— Ты хочешь забрать меня к себе?
— Да. Как ты посмотришь на это?
— Лишь положительно.
— Это просто здорово, поверь мне, сын! Запомни, что самое главное в жизни семья. Когда доживёшь до моих лет, то поймёшь это. Просто ты пока ещё слишком маленький, чтобы понимать это.
— Я давно не ребёнок.
— Прости — прости, Макар, меня, пожалуйста. Я совсем забыл про это. Как доживёшь до моих лет, ты поймёшь, что я был прав, когда говорил тебе про семью.
— Хорошо, я запомню.
— Выходи. Мы приехали.
— Я всё запомнил, папа.
— Чудесно. Можно я обниму тебя и поцелую на прощанье? Пусть ты даже уже взрослый.
— Можно. Тебе да, но это только тебе. Никому другому я бы не разрешил это сделать с собой.
Молодой челоек впервые в жизни обнял его и поцеловал. Затем помахал Макару на прощанье рукой и отъехал со двора.
Мальчик поднялся на лифте к себе к квартиру, открыл ключом дверь, переоделся после школы в свою повседневную домашнюю одежду, разогрел обед, покормил себя и Харитона, которого Ирма давно успела привести домой в свой обеденный перерыв.
Затем сел за уроки, хотя сегодня учёба совсем не лезла сегодня в его голову. Ему надо о слишком многом подумать. Весь его привычный мир для для него перевернулся за один день.
Вечером с работы пришли заведующая и Гаврила.
— Макар! — крикнула она. — Харитон! Дети, где вы? Идите! Мы с папой вернулись.
Они оба вышли из комнаты. Харитон был весёлый и улыбчивый, а Макар очень хмурый.
— В чём дело? — сразу встревожилась молодая женщина. — Что случилось?
— Мама, второй папа, почему вы врали мне столько лет? — самым серьёзным что ни на есть тоном заговорил второй ребёнок. — Зачем вы не сказали мне, что Архип Цюриць и есть мой настоящий отец?
Так, начинается, — она как подкошенная не села, а упала на стул. — Гаврила, ответь, что мне теперь делать?
— Давайте всё решим за ужином, — предложил он. — Сегодня готовлю я.
— Давай. У меня просто не хватит на это сил. День и так был ужасно тяжёлый и суматошный. Нам привезли новую партию книг. Нам пришлось разгружать её. Грузчика не было. Разгрузкой книг занимались все, даже я и водитель.
— Ирма, вот видишь, а ты говорила, что сейчас больше никто не читает книги. Ещё и сокрушалась по этому поводу.
Он засмеялся, чем немного разрядил накалившуюся обстановку. Затем доктор быстро приготовил ужин. Он состоял из гречневой каши и чая.
— Так, теперь давайте насчёт вранья, — заговорил он. — Ирма, расскажи всем нам свою историю. Только правду и без всякой утайки.
— Архип вправду твой отец, — начала рассказывать Ирма. — Но наверняка он рассказал тебе не всю правду о нас. Точнее, о наших отношениях. Много лет назад мы действительно любили друг друга. Затем Архипу предложили поехать в Германию. Я намекала ему, что беременна, но он был в самом что ни на есть настоящем ужасе. Сказал, что мы ещё слишком молоды для семьи, звал меня с собой, но я действительно не могла тогда отправиться с ним. Как бы я бросила тут одного вашего дедушку? После моего отказа Архип обозвал меня тварью. Потом мы разругались и много лет не виделись. Только лишь недавно ему стукнуло в голову поиграть в любящего отца.
— Зачем ты тогда все эти годы врала нам с Харитоном?
— Ты думаешь так легко было рассказывать всю правду? Вспомни, когда мы с тобой познакомились с Гаврилой тебе было всего три года. Самый что ни есть детский возраст. Ты был тогда ещё слишком маленький. Всё равно ничего бы не понял. Сейчас ты позврослел. Раз ты так хотел знать правду, то вот она тебе. Горькая и неприглядная. Да, ситуация усугубляется тем, что ты души не чаял в Архипе как в спортсмене. Он действительно достиг в спорте прекрасных результатов, ему даже удалось прославиться на весь мир. Но как человек он всегда был самым что ни на есть эгоистом. Сейчас он тоже ведёт себя также.
— В каком смысле?
— В таком, что Архип хочет отсудить тебя у меня. Он совсем не думает о чувствах других людей.
— О ком, например?
— О тебе, обо мне, о Гавриле, о Харитоне. Архипу, как всегда, плевать на всех, кроме самого себя. Вот скажи, зачем тебе такой отец, который ни разу в жизни не вспомнил обо мне после того, как уехал в свою Германию? Разве ты мало видел любви от Гаврилы? Какая разница кто он тебе? Родной отец или нет? Говорят, что родная мать не та, которая родила, а та, которая воспитала. Тоже самое можно сказать и об отце с только той поправкой, что они не могут родить в силу чисто биологических причин. Зачем тебе такой отец? Архипа ты знаешь всего месяц, а его почти всю жизнь. Так кто для тебя твой настоящий папа? Опредились уже с этим раз и навсегда.
Ребёнок на какое — то время задумался. Это был очень сложный вопрос для него.
— Конечно, Гаврила, — подумав, наконец, сказал он. — Простите меня, мои дорогие мамочка и папочка, за то, что я посмел обижаться на вас за ложь. Вы сами всегда учили меня, что врать нехорошо.
— Жизнь — штука сложная, — ответил Гаврила. — Очень и очень непростая. Порой настолько сложная, что иногда не знаешь, как правильно поступить. Так что бывает, что лучше соврать. Есть такая вещь. Называется ложь во спасение. Вот именно с такой штукой пришлось столкнуться нам всем. Так что верно говорят: "Не судите да не судимы будете". Хотя вот именно сейчас мы с вами уже ударяемся в разговор на религиозную тематику.
— Так, что получается, папа, что врать можно? — спросил Харитон, который всё это время с интересом прислушивался к разговору взрослых.
— Вообще — то крайне нежелательно, но бывают такие моменты, когда можно и даже нужно. Правда не всегда полезна, хоть о ней говорят, что лучше горькая она, чем сладкая ложь. Но прежде, чем соврать вы лучше сначала подумайте сто раз, а на сто первый уже решайте, как вам быть. Я желаю, чтобы вам никогда не пришлось лгать, а, если придётся, то пусть это будет ложью во спасение. Или для вас, или для ваших близких. По другому никак. Только так, а не иначе, Харитон. Вы сделали уроки с Макаром?
— Да.
— Мама, мне теперь со всем не надо общаться с Цюрицем?
— Это решай сам для себя. Ты стал достаточно большой, чтобы самому принимать решения. Чтобы ты потом не сказал, что мы в чём — то ограничиваем тебя. Но мы бы настоятельно рекомендовали тебе больше близко не подходить к нему. Архип не то, что совсем плохой человек, он не негодяй. Он просто законченный эгоист. Возможно, он и вправду исправился. Мне об этом ничего неведомо. Только толку с того! О том, что Цюриць делает надо было думать раньше, а не теперь спустя столько времени. Теперь как — то достаточно поздно жалеть о содеянном. Что сделано, то сделано. Ничего не попишешь. Тем более, Цюриць хочет разлучить нас с тобой, чтобы ты жил у него дома.
