Лишь один ковёр выбивался из всеобщей массы остальных вещей. По всем остальным было видно, что они новые. Он был старый, но, поскольку в хорошем состоянии, совершенно не портил окружающую обстановку в этой комнате.
— Я вас внимательно слушаю, — заговорил тренер. — Вы первые пришли сюда за все те годы, что мы знакомы с вами. Я хорошо знаю вас и уверен, что вы просто так сюда никогда бы не наведались.
— Правильно мыслишь.
— Я жду. Чего конкретно вы хотите от меня?
Он решил попробовать договориться миром с Архипом. Правда, такое решение пришло к нему в голову в самый последний момент, до этого ему сильно хотелось избить его до полусмерти. Ирма права, совершенно не стоит марать руки об это ничтожество. Потом ещё придётся из — за него сидеть в колонии. Разве это надо ему?
— Архип, у меня к тебе будет огромная просьба.
— Какая?
— Пожалуйста, не трогай нашу семью. Не отбирай у нас Макара.
— Вы знаете, я на самом деле очень уважаю вас, но ничего у вас не выйдет. Он такой же мой сын как и Ирмы. Я имею на него все права.
— Ты ошибаешься. Свои права ты утратил на него много лет назад, когда отказался от Ирмы и Макара.
— Я прекрастно помню об этом. Я уже говорил им, а теперь повторю и вам, что глубоко жалею об этом. До каких пор вы будете попрекать меня этим? Что ваша Ирма, что вы предельно жестоки ко мне. Я глубоко жалею и буду жалеть о своём эгоистичном поступке до конца своих дней. Я до сих пор люблю Ирму. Лучше неё женщины я до сих пор так и не встретил и уверен, что уже не встречу. Потому, что лучше просто не бывает. К сожалению, я не могу вернуть назад своё прошлое. Знаете, как я бы хотел всё исправить? Но, увы, мне не дано этого.
— Ты тоже был жесток к Ирме, когда она была беременна в первый раз. Во — первых, ты оттолкнул её от себя, когда она только намекнула тебе, что может ждать ребёнка от тебя. Во — вторых, ты знаешь, что, когда вы расстались она из — за тебя лежала на сохранении? Она так нервничала из — за тебя, что вполне могла потерять Макара. И после этого ты ещё смеешь обвинять меня в жестокости! Да кто ты такой после этого?
— Извините, — низко опустил он голову. — Я только недавно узнал об от Асты.
— И что изменилось бы отого, что ты узнал бы? Скажи, хоть немного?
— Да, вы правы. Абсолютно ничего не поменялось. Это я был жестоким, а не вы. Не Ирма. Теперь я дорого плачу по счетам.
— Тогда, может, ты оступишься от своего желания отсудить у нас Макара? Возможно, ты одумаешься, пока ещё не стало слишком поздно? Кому будет лучше, если ты отберёшь его у нас?
— И, тем не менее, я его биологический отец, — упрямо повторил молодой человек. — Я и так потерял двенадцать лет своей жизни. Поэтому при всём вашем желании, я не смогу отказаться от него. Я хочу хоть как — то компенсировать те годы жизни, что потратил попусту. Так что, искренне простите меня, Терентий Яковлевич, но нет.
— Но ты можешь просто продолжать приходить в гости к Макару. Мы с Ирмой тоже не хотим быть безжалостными по отношению к тебе. Мы с ней всё понимаем. Мы признаём, что ты в самом деле мог раскаяться и пожалеть о содеянном двенадцать лет назад. Зачем пытаться отсудить Макара? Вряд ли он захочет жить с тобой. Ты практически чужой для него человек. Да, он восхищался тобой как спортсменом, но это было, пока он не знал тебя как человека и своего отца. Признайся, что тебе нечем гордиться, восхищаться. Какую жизнь ты прожил? Разве ты достойный пример Макару для подражания?
— Я признаю, что вы правы. Если он не захочет жить со мной, что же, так тому и быть. Но я обязан попытаться хотя бы в первую очередь для себя самого и своей больной совести. Я должен попытаться сделать что — то, чтобы она не мучала меня. Я так больше не могу. Вы не знаете каково это каждый день вставать и ложиться спать с мыслью о том, что моя любимая женщина Ирма не хочет жить со мной, что для моего единственного сына Макара я практически чужой человек. Да, хоть он и восхищался мной, но толку с того? Я всё равно не растил его, а раз так, то навсегда останусь для него чужим, как это ни прискорбно для меня.
— Архип, ты сам во всём виноват. Я пришёл сюда для того, чтобы побить тебя, но не стану этого делать. Я не хочу из — за тебя сидеть в колонии. Кроме того, я не желаю расстраивать Ирму. Она и так достаточно страдала в этой жизни, чтобы теперь мучаться ещё из — за меня. Тем более, ты сам наказан. Ты действительно страдаешь и я это прекрасно вижу. Тебя грызут муки твоей больной совести, а как человек, проживший жизнь, я скажу тебе, что нет для людей ничего страшнее этого. А тебе известно почему? Потому, что от себя никуда не убежишь. Ты всю свою жизнь мнил себя чуть ли не богом, а на самое деле ты жалкое ничтожество.
— Я в два счёта могу вас одолеть, Терентий Яковлевич. Не забывайте, что я намного моложе вас. Но я не буду вас бить. При всём своём ничтожестве я не могу так низко опуститься, чтобы ударить старого да ещё и безоружного человека. Хотя безнаказанно бить себя тоже не позволю. Я вам не мальчик для побоев. Я уже подал заявление в суд, чтобы, как вы правильно говорите, отобрать у вас Макара. Я думаю, что суд будет на моей стороне.
— Это мы ещё посмотрим. Я ухожу прочь. Мне даже противно марать об тебя свои руки. Только помни, что насильно мил не будешь.
— Мне тоже противно драться с вами.
С этими словами Терентий Яковлевич покинул навсегда квартиру Архипа. Он прекрасно понимал, что ему теперь тут нечего делать.
На следующий вечер тренер заехал в бар. Тяжёлые мысли одолевали его буйную молодую голову. Поэтому он решил хотя бы немного расслабиться.
— Что будете заказывать, Архип Русланович? — подобострасно спросил у него бармен.
— Сто грамм водки.
Он принёс ему его заказ. Он заплатил ему за него. В этом баре весь обслуживающий персонал давно хорошо знал молодого человека. Его любили за то, что он постоянно оставлял хорошие чаевые. Сделал так Архип и на этот раз.
— Спасибо, — благодарно промолвил бармен.
— Да не за что, — самодовольно проговорил он. — Я, Архип Цюриць, никогда не был жадным и хотя бы в этом никто не может обвинить меня.
"В чём тогда можно?" так и вертелось на языке у него, но он не рискнул спросить.
Ещё рискнёшь удовлетворить своё непомерное любопытство, а потом его уволят с работы. У них в баре было с этим крайне строго.
Затем тренер выпил одним махом свои сто грамм водки, а потом вышел на улицу и уехал домой. Он был прекрасным водителем, изредка бывало так, что даже рисковал ехать несколько пьяным, настолько был уверен в своём везении. Как — то мужчине до этого постоянно везло с этим. У него даже не брали штраф за вождение в пьяном виде.
По дороге домой он крепко задумался.
"Моя жизнь стала такой гадкой!" подумал он. "Ирма не хочет быть со мной. Макар не желает общаться. После той поездки, когда я отвёз его домой мы стали совсем чужими людьми. Видно, Ирма всё рассказала ему обо мне. Всю правду без отстатка. Мы с Макаром стали совсем посторонними людьми. Поделом мне. Я впрямь жалкое ничтожество, как сказал Терентий Яковлевич и сам во всём виноват. Мне одному за всё надо расплачиваться. Больше некому. Я сам должен расплачиваться за свои грехи. Кому я такой нужен, кроме своих собственных родителей? Я сам во всём виноват. Больше никто. Я сам разрушил своими руками своё собственное счастье. Вот я идиот!"
