«Телефонный звонок подарит вам сегодня улыбку».
Неужели?..
Если предсказание сбудется, то «Киндер Буэно» станет моей традицией.
Захожу в «Телеграм» посмотреть, что ответил Влад по поводу отработок. Пишет, что его конспект приняли. Уже есть допуск. Сегодня его не будет, отсыпается. А мне страшно идти самой. Преподавательница такая неприятная и адски высокомерная. Надеюсь, смогу связать хотя бы два слова перед ней.
Смотрю, когда Андрей был в сети. Пять часов назад. Ладно, тогда понятно, почему нет сообщений. Первой писать не буду. Я и так последней написала спокойной ночи. Доброго утра от меня не дождется.
Думаю, что отвечать, если преподавательница будет спрашивать.
В конспекте все вроде бы есть, кроме двух последних тем. Видно, не мы одни с Владом их пропустили, раз ни у кого не было вопросов.
Так, я не волнуюсь.
Подхожу к дворику. Солнце припекает. Еще немного, и волосы загорятся. Вдруг я останавливаюсь, когда слышу звуки уведомления. Не могу печатать на ходу. Этот процесс – особенно если касается Андрея, – требует особого внимания. А с моей рассеянностью и зрением я споткнусь – разобью колени и телефон заодно. Колени еще ладно, а вот телефон жалко.
Открываю диалог. Выждать несколько минут даже не пытаюсь. Не получится. Я в последнее время слишком нетерпелива.
Боже, не телефонный звонок, но улыбка невольно появляется – словно две небольшие змейки зацепили краешки губ своими хвостиками и поползли вверх. Не наврало предсказание.
Андрей: доброе утро самой старательной девочке
Сердце мое пританцовывает.
Я теряю дар речи. Хорошо, что можно просто написать. Этому дню я заранее ставлю «отлично».
Я: доброе утро
Я: вовсе я не старательная)
Андрей: целую ночь конспект писала, моя умничка
Андрей: сегодня мы опять не встретимся?
Андрей: может, отметим вместе почти закрытие всех долгов?
Я: давай на выходных встретимся?
Я: а то я сегодня буду на всех парах
Я: еще папа дома ждать будет
Главное – сдать конспект. Папа будет на работе. Прости, Андрей, как бы мне ни хотелось…
Сейчас не в сети.
Я: я сейчас иду конспект сдавать, выйду – напишу, ладно?
Закрываю приложение. Блокирую телефон. Захожу во дворик. Сейчас почти никого нет. У некоторых уже сессия началась, а я все прикрываюсь перед Андреем парами.
Выбрасываю фантики в урну. Вглядываюсь, почти никого нет. Какие-то ребята курят за деревьями. Там хорошее место – и тень, и не видно, на случай, если чьи-то родители проезжают мимо. Если бы я курила, мне было бы особенно важно, чтобы папа никоим образом не узнал об этом.
С другой стороны от деревьев и елок сидит один парень. Тоже курит. Парень так похож на Андрея. Сначала не понимаю, а потом останавливаюсь на полпути ко входу в здание. Андрей замечает меня. Можно сказать, что спутал меня с кем-то (и лишний повод поссориться, и никаких встреч до того, как я приведу себя в нормальный вид), но поздно-поздно-поздно.
Андрей подзывает к себе, выкидывая окурок на асфальт. Я… Дурочка, иду к нему как под гипнозом. Поднимаю окурок с земли и выкидываю в мусорку.
– У нас уборщица – очень старенькая бабушка. Окурки с асфальта поднимает руками из-за таких, как ты.
– Ну прости. Я же не знал.
– Перед ней извиняться будешь.
Мой взгляд мечется. Не знаю, куда его спрятать так, чтобы он не заметил ужаса на моем лице. Работаю по схеме – если я на него не смотрю, то и он не видит меня.
– А что ты здесь делаешь?
– Пришел поддержать. Ты ведь так переживала.
– Да не стоило. Это еще долго будет, наверное.
– Порядок, я подожду. Думаю, ничего страшного не произойдет, если самая исполнительная первокурсница пропустит сегодня пары.
Сажусь рядом с ним. Обнимает меня за плечо.
Может, и в плохом внешнем виде нет ничего страшного?
Его не воротит. Он не отворачивается.
Я не помню, как надо нормально.
– Слушай…
– Слушаю и повинуюсь.
– Ну я серьезно, Андрей.
– Хорошо, я слушаю.
– Я не хотела с тобой встречаться…
– Я примерно понял.
– Потому что стеснялась.
– Стеснялась? Чего именно? Меня?
– Вот этого, – говорю и обвожу невидимым кругом лицо.
– Чего?
– Ну ты слепой, что ли? Или притворяешься? Посмотри на мое лицо. Сначала меня обсыпало, а потом я все разодрала. И не хотела с тобой видеться, пока это не пройдет.
Андрей многозначительно смотрит. Посмеивается.
– А так я не собиралась на пары идти. Их и не проводят почти. Только для двоечников, которым баллы нужны.
– И из-за этого ты меня мурыжила две недели?
– Нет, иногда мне было просто лень. – Я отшучиваюсь, что вызывает у него еще больший смех. – Вообще да. Только из-за этого.
– Ты самая милая девочка на свете.
Андрей целует меня. Он один целует. Я отдаю эту привилегию ему. Я-толком-то не умею целоваться. Губы не слушаются. Как-то отдаюсь инстинктам, но что делать – без понятия. Даже смешно, изнасилованная девочка не умеет целоваться. Высшая степень абсурда.
Но Андрей не жалуется, и спасибо ему за это.
– Я жду здесь.
– Хорошо, я скоро.
* * *
Андрей непонимающе поглядывает на меня, когда я просто с бешеной скоростью кидаюсь к нему в объятия. Сама от себя не ожидала, но когда тебя настолько сильно унижают, хочется побыть в чьих-то руках. Хочется защиты и силы. В нем есть и то и другое.
– Что такое?
– Не приняла у меня ничего, – говорю, пытаясь сдержать слезы, но не выходит.
Больше всего не хочется плакать, показывать свою слабость и несамостоятельность, но я слишком переживаю и боюсь, чтобы казаться скалой.
– Сказала, чтобы я все переделала.
И что вообще при любом раскладе будет принимать у меня только с комиссией.
– О боже, и это все?
– А разве мало?
– Нашла проблему, зайчик. Сейчас мы все порешаем.
– Как мы это порешаем?
– Фамилию скажи и предмет.
– Игнатова. Дисциплина специализации. Но зачем тебе?
– Низачем. Посиди пока на лавке.
