– Даже если неудобно, не встану.
Ест с моих рук.
Одна ложечка за другой, пока не капает мне на платье.
– Свинья, – злюсь я.
– Каждый может ошибиться.
– Какой же ты криворукий.
Легкий морской бриз развеивает все мои оставшиеся сомнения, преумножая счастье во много раз. Песок утекает сквозь пальцы. Андрей снимает с себя спортивную кофту. Укрывает ею мои плечи, защищая тем самым даже от ненавязчивого ветерка. А я и не в кофте будто, а в броне, под неизмеримым количеством щитов, каждый из которых держит он.
– Мне так спокойно.
– Правда?
– Да, я уже и забыла, что может быть так хорошо.
– Извини, если я испорчу тебе настроение. – Голос Андрея звучит уверено, но в то же время немного растерянно. – Просто мне нужно знать.
– Что знать? – настораживаюсь я.
Все внутри сжимается, как если родители просят принести дневник, а ты не успел замести следы вырванного листка.
– Кто это был?
– О чем ты?
Отдаленно я понимаю, о чем он, но хочу верить, что ошибаюсь.
– Те ублюдки.
– Почему тебе это важно?
– Я просто хочу разобраться.
Как нужно чувствовать себя при рассказе парню о том, что тебя изнасиловали?
Паршивой. Омерзительной. Испорченной.
– Они на свободе?
– А где им быть?
– Гнить в тюрьме.
– Я ничего не сделала, чтобы они гнили в тюрьме.
Андрей затих, потому что я чуть повысила голос, но не из злости на его вопрос. Возможно, ему правда хотелось понять. По крайней мере, скрывать глупо, если он уже знает. И знает не по моей инициативе, но так уж случилось.
– Знаешь, у нас считается постыдным, если парень приходит в полицию и рассказывает, что его избили – точно так же, как девушке стыдно сказать, что ее изнасиловали. Потому что тебе не просто не помогут, а еще и опозорят. Скажут, что с приличными девушками такое не случается. Но я слишком долго думала о том, может ли хоть папа знать об этом. Будет ли он сожалеть больше, чем стыдиться произошедшего? Ведь меня не просто… Боже, зачем тебе это? Зачем тебе нужна такая, как я?
В голове я прокручиваю то, как с дивана меня валят на пол – снимают майку, держат руки, ударяют по лицу, шепчут всякие непристойности на ухо, когда я произношу «Папа! Папа!» – как молитву.
Слезы затуманивают глаза. Больше не вижу ни чаек, ни подушку из облаков. Вижу только их лица – насмехающиеся и злорадствующие.
– Какая такая, самая лучшая девочка? Пойми, мне все равно. Мне жаль, что я заставляю вспоминать тебя об этом.
– Мне жаль, что им нет оправдания и прощения.
– Почему они не наказаны? Меня интересует только это.
– Потому что они сделали все для того, чтобы я молчала. Сделали со мной то, что сделали – и сняли на камеру, пообещав, что никто не увидит. Не увидит, если не узнает.
– И поэтому…
– Да, поэтому я промолчала, поэтому не сказала папе, кто это был. Он ведь хотел нанять людей, чтобы кости им переломать, но я боялась. Мне хотелось забыть больше, чем отомстить. Я бы не вынесла. Я и так не могла сопротивляться им, когда со мной делали жуткие вещи – кидали о шкаф головой, рвали на мне волосы, плевали в них.
Крепкая рука еще сильнее притягивает меня.
Как много могут сказать руки.
Их намерения.
Прикосновения.
С одной и той же силой они могут ласкать тебя и наносить удары.
С трудом пытаюсь понять, чья сила больше – ласки Андрея или грязи, которую на меня обрушили. Всего лишь за то, что мне было пятнадцать лет и я не знала, как правильно. Всего лишь за то, что я влюбилась. Всего лишь за то, что я – девушка.
Тогда я пошла к нему домой просто потому, что не искала подвоха. А он был не один – их трое. Собственноручно я посадила дерево, на котором меня распяли.
Наивная девушка в чьих-то руках, намерения которых не сумела понять сразу.
– Я так боялась, что папа может увидеть это. У него бы случился второй инфаркт, точно знаю.
– Когда ты рассказала папе?
– Я ему не рассказывала, он сам увидел синяки на мне. Сначала я думала, что скрыть следы побоев несложно, но синяки же не сразу проявляются. Сначала это были просто бледные пятна, которые потом налились. Где-то несколько дней я замазывала руки, ходила в длинных кофтах в жару, но как-то вышла ночью в футболке, и он увидел огромные черные пятна на моих руках. И связал это с моим поведением. Сначала папа жутко кричал, а потом плакал.
А я не понимала, от чего плакал – от стыда?
Ведь зачем нужна такая дочь? Такая грязная. Б/у.
Даже машина у папы новая в такие непростые для страны времена, а дочь – б/у.
Мне омерзительна грязь, которая на мне.
– Когда с девушкой случается подобное, есть одна сложность – кроме, конечно, того, что нужно это пережить. Нужно ли рассказывать родителям? Мне кажется, я прочитала сотни тысяч историй других девушек. И всем им было хуже, чем мне. Просто потому, что у них не было таких отцов, как у меня. Они писали, что родители им не верили, что виноваты сами. Одну девочку домогался родной дядя – когда она рассказала это бабушке, та приказала ей заткнуться и не придумывать. Обозвала ее разгульной девчонкой, ты представляешь? Родная бабушка.
Андрей внимательно слушает, а у меня уже не хватает сил, чтобы говорить спокойно.
– А я им смерти пожелала. Всем троим.
– Я убью их.
– Не убьешь.
– Увидишь.
Кроме нас, на пляже сидит парочка старичков и ребята с собакой, бегающей вдоль пирса. Андрей резким движением кладет меня спиной на плед. Нависает надо мной. Проводит большим пальцем по щеке. Убирает остатки недавних слез.
– Принцессам нельзя плакать.
– А что можно?
– Целовать принцев.
Андрей тянется суховатыми губами к моим, скользит рукой к бедру, другой прячет пряди мне за уши, так осторожно, будто боится вырвать волосок.
Момент нескончаемой радости все-таки проходит, потому что короткий звук телефонного уведомления прерывает нас. Не спрашивая, Андрей берет мой телефон, который валяется справа от нас. Внимательно вчитывается в сообщение.
– Блин, как же он меня достал. Если я сломаю ему челюсть, он перестанет с тобой общаться?
– Вообще-то это мой телефон.
Ненавижу, когда без спроса берут мои вещи, а Андрей с читает это чем-то само собой разумеющимся, как будто я – его собственность, и он должен контролировать каждый мой шаг. Не первый раз уже позволяет себе подобное, но если до этого мы оба старались сгладить ситуацию, то сейчас хочется объяснить ему, что мне не нравится такое поведение.
