С появлением Андрея боли во мне стало меньше, но я боюсь обжечься так же, как и тогда. Боже, если тот человек что-то для меня значил, будучи поверхностным, гнилым насильником, который мог поделиться несовершеннолетней девочкой со своими омерзительными друзьями, как я могу теперь доверять самой себе? Страшно думать о том, что душу настолько легко обмануть.
Но я искренне надеюсь, что Андрей послан мне как знак того, что вера в людей должна возвратиться, а прошлое больше не может мной управлять.
Когда у нас с Кириллом что-то зарождалось, я не копала так глубоко. Видимо, мне действительно было все равно, а радовал лишь тот факт, что кто-то оказывает мне знаки внимания, ухаживает. Это приятно.
Но еще приятнее, когда твой ухажер еще и главная причина твоей бессонницы, тахикардии и покрасневших щек.
Все-таки нужно отстаивать свои отношения, ведь в конце концов и папа поймет, и ревность пройдет. Или станет хотя бы вменяемой.
Телефон звонит. Отвлекаюсь.
– Добрый вечер, – здоровается он, делая голос деловым и серьезным.
– Привет.
– Можете передать трубку самой красивой девочке в мире?
– Наверное, вы ошиблись номером. Здесь таких нет. До свидания и всего хорошего.
– Я не ошибся. Я узнал – это ты.
– Не издевайся.
– Я никогда над тобой не издеваюсь, красотка. Скажи лучше, что сейчас делаешь?
– Да ничего. Лежу на кровати. В «Симс» играю.
– И как успехи?
– Вот убрала дверь и заперла свою героиню в комнате, чтобы смерть за ней пришла.
– Обнадеживающая фраза. А не хочешь прокатиться на машине?
– Ну-у-у… – шутливо протягиваю я. – Возможно.
– А корзиночку фруктовую хочешь? С заварным кремом? – Вот и пошли козыри.
– Хочу. Определенно.
– Она на заднем сиденье. А я под твоим домом на парковке.
Если бы не взрывная реакция Андрея, сопровождающая наши разговоры последнее время, я бы спросила у него, что же мне сказать отцу? Куда я собралась так неожиданно в десять вечера?
Обычно папа идет мне навстречу, то есть опекает, но без особого дискомфорта для меня. Но осознанно заставлять его нервничать не входит в мои планы.
– А надолго?
– Нет, съешь свою корзинку, сделаем круг по Фонтанской дороге разок и пойдешь дальше изнурять своих героев.
Конечно же, мне хочется прокатиться по району, усыпанному фонарями. Подсластить вечер – пирожным или поцелуями…
– Я соскучился, – хрипит он в трубку.
– Я…
Договорить не успеваю. Влетает папа, забыв как-то заявить о себе. Быстро убираю в сторону телефон, блокируя.
– Лизуш, слушай, как насчет того, чтобы отпраздновать твой день рождения в ресторане? В Садах Победы, может?
– Пап! Стучаться же нужно!
– Прости, но так что? Я имею в виду, позовем кого-то? Владика своего приглашай. Кого еще хочешь?
– Никого не хочу, пап.
– Я тебя прошу. Ты такая счастливая в последнее время. Давай отпразднуем. Может Саврицких позовем? Кстати, у них сын мореходку скоро заканчивает. Пообщаться не хочешь?
Только этого не хватает для полного счастья. Заблокированного телефона, но не сброшенного Андрея, который слушает – но, надеюсь, не слышит – каждое слово.
Очень вовремя папин талант свахи вылезает наружу.
– Просто пообщаться. Не больше.
– Пап, я даже общаться с ним не собираюсь! Хорошо, давай сделаем, только без Саврицких и их сына!
– Ладно-ладно. Как скажешь. Но если передумаешь…
– Не передумаю. Вообще, пап, такое ощущение, что ты больше для себя хочешь сделать праздник.
– Да, я хочу, чтобы моя красавица отметила свой день. Извини, что у старика такое желание.
– Боже, нашелся старик, половину века еще не прожил.
Слегка улыбаясь, подходит и целует меня в лоб.
Странное чувство, будто меня поставили на распутье. Правая дорожка – посиди с отцом, левая – беги к Андрею. И почему в жизни нельзя просто сидеть смирно, чтобы все решения принимались за тебя?
– Кстати, мне так йогурта захотелось, схожу в магазин. Тебе взять чего-нибудь?
– Нет, мне ничего не надо. Ладно, давай с тобой схожу, темно уже.
– Пап, мне же не пять лет, я в состоянии сама сходить в магазин. Тем более он под домом. Я скоро буду.
Только выйдя за порог квартиры, отключаю Андрея. Идея встретиться уже не выглядит такой радостной, но хоть и не успела договорить из-за папиного вторжения, но я тоже соскучилась. И скучаю я каждую минуту.
Чтобы не терять время, забегаю в магазин и беру первый попавшийся йогурт со вкусом дыни и персика. На срок годности смотреть времени тоже нет. Выходя, читаю очередное предсказание на чеке.
«Доверьтесь своему сердцу».
Да как же вас составляют, подкладывая нужным покупателям в руки?
Глазами ищу нужную машину. При условиях, что все машины похожи и в темноте, а ты в них не разбираешься и у тебя плохое зрение – сделать это не так легко. Жирным дополнением ко всему идет то, что время ограничено, как в каком-то остросюжетном триллере, где за главными героями охотится маньяк с бензопилой.
Стараюсь найти по номерам, но Андрей догадался мигнуть фарами. Проверяю номера, чтобы не сесть, не дай бог, к чужому человеку. Тридцать девять. Двадцать пять. Залезаю.
– Чего трубку бросила?
– Выходила уже потому что.
– К сыну папиных знакомых? – с иронией спрашивает он.
Наивная, понадеялась, что не будет никаких сцен.
Но ничего, ведь сердце стучит втрое быстрее обычного – значит, можно и потерпеть.
– Нет, к тебе. Давай не будем об этом.
– О чем? О том, что папа уже тебе женишков навязывает? Не боишься?
– Чего?
Тебя разве что.
– Что их не останется прежде, чем ты согласишься пообщаться с ними.
Бывает, что ревность Андрея обостряется даже без повода, а когда повод есть, приходится совсем туго.
Ревность как прогрессирующая болезнь, как неоперабельная опухоль. И с каждым днем становится все хуже и хуже.
Мое единственное желание сейчас – успокоить и дать понять, что все парни вокруг для меня пусты и невидимы.
– Ну зачем ты начинаешь?
– Зачем я начинаю? Потому что меня задолбало думать о том, что твой отец понятия не имеет, кто я такой, зато знает о существовании Владика и уже открывает путь для всяких морячков.
– А я, по-твоему, собираюсь с ними общаться, что ли?
