Я: не много
Андрей: ааа, это еще не много
Я: прости меня, пожалуйста
Я: мне правда очень стыдно
Андрей: ничего, малышка, ты не виновата, глупышка моя
Андрей: поедешь домой?
Я: да, приеду завтра
Андрей: не боишься, что я буду в твоем телефоне копаться?
Андрей: а я буду
Я: копайся
Я подготовилась, поэтому не такая уж и глупенькая.
Что бы еще тут посмотреть?
Фотографии. Господи, всего триста штук. Большинство каких-то переводов на карту и полно фотографий меня – недавних и тех, что я присылала когда-то Луне. Пересматриваю каждую, нахожу одно фото с Луной еще с прошлого года. Удаляю.
Пусть тебя больше не будет в этом телефоне. И в его жизни.
Недавно удаленные. Здесь только эта фотография и какое-то видео на целых девятнадцать минут. Но самое странное – что до окончательного удаления этого видео остается двадцать девять дней, то есть его удалили сегодня.
У меня перехватывает дыхание, когда я начинаю смотреть.
Какое-то темное место, похожее на подвал. Андрей сидит на стуле и курит. А напротив него на коленях стоят трое парней.
И всех этих парней я точно знаю.
Глава 17
Ужасающий перформанс
Сразу же я останавливаю видео, боясь даже представить, что на нем – учитывая, что эти трое стоят перед Андреем на коленях посреди темного помещения, с завязанными сзади руками и опущенными вниз головами. Глеб – человек, который возглавлял шайку, что издевалась надо мной, немного впереди остальных.
Камера не закреплена. Должно быть, там есть еще человек, который снимает все происходящее.
Кажется, я поняла, почему Андрей не сразу дал мне телефон. Он удалял не какие-то компрометирующие сообщения Луны, а это видео.
Израненная рука невольно сжимается в кулак – мне нечем дышать. Стараюсь сделать полноценный вдох, но получается лишь какой-то зевок. Легкие будто беспрерывно вдыхают угарный газ.
Стоит сделать вид, что я не знаю о существовании видео? Ведь неспроста же он удалил его в такой ответственный момент нашего разговора.
Держусь, закрываю галерею.
Чего я боюсь?
Точно не того, что Андрей избил их. Я не выдержу, если он сделал с ними что-то такое, за что придется ответить по закону.
Господи, я могла потерять его из-за собственной глупости и непонимания и чуть не потеряла из-за лживых сообщений Луны, но я не выдержу, если случится нечто похуже.
Пожалуйста, Господи, если ты все же есть, помоги мне, что тебе стоит? Убереги его. Просто убереги, от чего бы то ни было.
Я не могу проигнорировать то, что уже увидела.
Боже, в одном недолгом видео находится кульминация всей моей жизни.
Рискнуть? Посмотреть? А я и не могу по-другому.
Лица и силуэты освещает тускловатый свет лампочки, но видно все равно отчетливо – как эти подонки переглядываются между собой, но не говорят, не перешептываются, словно немые. Раньше вы были посмелее.
По полу возле Андрея разбросаны одноразовые стаканчики и бутылки. Полно мусора. Может, там выпивали? Оператор всего этого кошмара постоянно меняет ракурс съемки.
– Глеб, – наконец произносит Андрей на пятидесятой секунде, – я бы пожал тебе руку, но увы, они у тебя связаны.
Видно, в этом подвале хорошая акустика, потому что все прекрасно слышно… К сожалению…
– Почему мы здесь? – спрашивает Глеб, впервые поднимая голову с начала киноленты.
– Всему свое время. Я обязательно расскажу. Только странно, что вы сами не понимаете. Видать, совсем чиста совесть, да?
Никто из них не отвечает, но хорошо слышно, как кто-то смеется. Кажется, помимо оператора, там есть еще кто-то, просто его или их не видно.
Поднимаясь, Андрей берет стоящую рядом с ним пластмассовую бутылку и немного отпивает. Потом медленно подходит к Глебу.
– Ну че, я вас сюда не просто посидеть позвал. Расскажете, может?
– Что?
– Как до жизни такой докатились? Как спите по ночам?
– В каком смысле?
В этот момент лицо Глеба приближают. Теперь я вижу, что у него на нижней губе и под носом засохшая кровь. Очень много крови. Возможно, они в таком положении намного дольше, чем я думала.
– Они реально не догоняют, – вставляет кто-то из невидимок за кадром.
– Ну да, у них же за мыслительный процесс тестостерон отвечает.
– Пожалуйста, отпустите нас, ребят!
– Пожалуйста, отпустите нас, – передразнивает Андрей, насмехаясь. – Может, еще такси до дома оплатить?
Мне доводилось видеть его разным – и нервным, и грубым, и очень-очень злым, но таким зверем – еще ни разу. С почином.
– Ладно, не буду вас томить, но прежде чем мы начнем некий перформанс, должен предупредить вас, что становлюсь чуть добрее, когда делают то, что я хочу.
– Что мы должны сделать?
– Что так неуверенно спрашиваешь? Это тебе не девочку пятнадцатилетнюю насиловать?
Тут один из тех, что сидит чуть позади, подает голос:
– Девочку? Так это все из-за нее? Из-за той?
Самое смешное, что для людей, сломавших несколько лет тебе и твоей семье, ты осталась просто «той». Не той, перед которой стыдно. Не той, которую жалеешь спустя время. А просто «той».
Той, которую вы изнасиловали, оплевали, избили и унизили. Той, которую вы оставили на улице с угрозами о том, если пойду в полицию, то весь город увидит порнуху со мной в главной роли. Весь город, включая моих родных.
– Нет, сукин ты сын, из-за того, что ты такой красивый и я решил пустить тебя по кругу.
– Но мы можем это сделать, да?
– Конечно, Вахтанг, почему нет? – улыбаясь, отвечает Андрей и наклоняется ко всем троим. – Кстати, свыкайтесь с этой мыслью уже сейчас, пока я расскажу вам одну историю. Помните, когда это было?
Молчат.
Кажется, из нас четверых только я одна помню эту дату.
– Ребят, отпустите меня! Я… я женюсь на ней, если надо! – кричит Глеб, мотая головой в поисках надежды.
Какой же он жалкий.
– А ты все роешь себе могилу, смешной. Все это время вы жили спокойно, спали спокойно, жрали спокойно, а тут у нее – этой милой крохи – появился парень, и как же вам не повезло, что этот парень я. И знаете, все-таки я крайне рад, что вас – выродков – не наказали тогда, когда все это произошло. Это слишком просто и ожидаемо, вам так не кажется? Эти годы ожидания стоили сюрприза в моем лице. С маленькой испуганной девочкой вы были такими всесильными, а со мной? Жалкие, трясущиеся в углу сосунки.
