– А ты переживаешь? Что-то секретное было?
– Нет, у меня ничего секретного не было.
– Я фотографии твои смотрел. Такая милашка.
О боже, про фотографии я совсем забыла. А у меня их там побольше четырех сотен. И есть такие дебильные, что даже стыдно вспоминать.
– А помнишь, ты меня милашкой назвал, когда мы впервые увиделись?
– Нет, не очень.
– Ты тогда предложил мне потанцевать.
– Зато я прекрасно помню, как ты с Кириллом танцевала и я чуть не пробил ему череп. Кстати про него, а что он делал в твоих фотографиях, не скажешь?
– Все-таки нашел к чему прицепиться, да? – обиженно спрашиваю я, закатывая глава. – Понятия не имею, что он там делает. Видимо, просто забыла удалить…
– Я так и подумал, поэтому сам удалил.
Да, я тоже кое-что у тебя удалила – глупую фотографию с Луной, из-за которой увидела явно больше, чем нужно. Зачем вообще полезла?
Надо спросить, потому что я не смогу спокойно с ним встречаться, не узнав, для чего ему это видео.
Зачем? Андрей же явно не тот человек, который с легкостью принимает и отпускает – только если не разберется со всем до конца. Чего он хотел добиться? Что хотел почувствовать? Сколько раз собирался просмотреть и сколько уже просмотрел? Не могу понять, уловить суть, ведь его корежит от ревности. Я это вижу, знаю и каждый день, каждый раз испытываю на себе. Такое сыграть нельзя. Да и незачем.
Андрей, кажется, уверен, что я ничего не видела. Взгляд у него спокойный, уверенный, как всегда, но для меня это лишь оболочка – я вижу, как в неестественно черных зрачках пляшут черти.
– Что-то произошло, – утвердительно говорит он.
– Нет, – невозмутимо отвечаю я.
– Ты грустная. Так и зачем убежала-то?
– Игралась. – Как же нелепо я веду себя, когда пытаюсь соврать.
– А, крошка сегодня игривая?
– Крошка сегодня голодная, – смеюсь.
– Сейчас мы это исправим.
Он включает заднюю передачу, чтобы выехать с парковки.
– Андрей, – скомканно начинаю я.
– Слушаю. – Андрей немного хмурится и выдает суровый взгляд, к которому уже можно было бы привыкнуть, но как-то не получается.
Бессонные ночи дают о себе знать: зеваю, прикрывая рот рукой. Андрей смотрит как-то по-волчьи – только вот как на жертву или свою волчицу? Указательным пальцем он водит по кружевам подола моего светло-розового платья, а потом кладет ладонь мне на колено.
Я вздрагиваю и понемногу расслабляюсь. Не буду врать себе – все еще думаю о видео, но уже не так много. Вообще не хочу тратить и минуты нашего с ним времени на ту гниль, которая все никак не может оставить меня в покое.
– А почему ты полюбил меня?
Мы выезжаем на дорогу, а его рука все еще лежит на моем колене.
– В каком смысле? Как мне на это ответить?
– Просто ты говорил, что вообще не понимаешь, как это – любить и общаться по сети. Якобы это не для тебя. Ты у нас только в реальности общаться можешь.
– А, ты про это, да. Мне так казалось. То есть как это? Влюбиться по интернету? Тупо по общению? В человека, которого ты ни разу не видел?
– И что же случилось? – с наигранным удивлением спрашиваю я.
– Ну, ответил за свои предубеждения. Знаешь, как бы тупо ни звучало, но порой бывает достаточно одного взгляда – даже просто с фотографии.
– Тебе хватило?
– Да, мне хватило. Ты слишком прекрасный человек, чтобы в тебя не влюбиться.
В моменты отчаяния я всегда чувствую, что мир ополчается против меня. Воздух, такой морской и свежий, сейчас не наполняет легкие, он безжалостно душит невидимой плотной веревкой. Безграничное небо не радует голубизной, оно грязно-серое и угрюмое, будто наказывающее тебя за что-то – за слабость, страх и слепоту. Но мне плевать и на воздух, и на небо, и на мир, который агрессивно настроен против нас. Для меня больше нет мира. Для меня теперь мир – его руки, которые никогда не позволят в мою сторону ничего плохого.
Все разгромит рядом с тобой, но тебя не тронет.
Ведь не тронет же?
Может быть, я больше всех понимаю, какой он на самом деле. Я идеализирую его, но этого недостаточно, чтобы скрыть скелеты в его шкафу. И это страшнее всего: умышленная слепота. Я – его девушка, знающая, на какие отвратные и неадекватные вещи он может пойти, но все равно вижу в нем лишь любимого человека. Это вечное противостояние сердца и мозга – они враждуют.
Я убиваю себя сама.
Не он. Я.
Но мне все равно.
– Пообещай, что никогда не сделаешь мне больно, – еле слышно пытаюсь, но он вслушивается, наклоняясь ближе ко мне, а я добавляю, робея: – Даже если мы расстанемся.
– Что-что? – Он сразу меняется в лице, брови поднимаются, вздувается жила на шее. – Не понял сейчас формулировку. Ты со мной расставаться собралась?
– Нет, – кротко отвечаю, накрывая его руку своей ладонью.
Нет ведь?
– Я люблю тебя, – успокаиваю Андрея я, крепко прижимаясь к его правому плечу.
– Так-то лучше.
А если когда-то решу уйти, то задаюсь вопросом – смогу ли?
– Ты очень нежная девочка, позволь мне защитить тебя, моя красавица.
Он может защитить меня от всего мира, но безумно боюсь, что настанет страшный момент, когда мы оба погибнем от его руки.
Он может защитить себя. Может защитить меня. Он может многое. Но он никогда не спрашивает. Просто делает. А так нельзя. Так неправильно. Но я отчего-то покоряюсь.
Может, потому что правда не справляюсь без его защиты? Не справлюсь без его сильной, местами даже безумной заботы? Меня успокаивают мысли о том, что я могу позвонить Андрею когда угодно – и он как губка впитает любые мои проблемы.
– Хочу целовать тебя до потери пульса, – вырывается у меня.
– Тогда у меня есть вариант.
– Какой?
– Мы берем еду и едем… Знаешь, куда?
– На море?
– К черту море.
Море на тебя обидится.
Куда мы поедем, я знаю, но сама говорить боюсь. Ведь я так рьяно просила избавиться от Луны, чтобы удовлетворить свое эго, но вот теперь ее там нет. Есть полный решимости Андрей и в душе трясущаяся я.
А папа уверен, что я гуляю с одногруппниками, а тот ненормальный парень, не оставлявший меня в покое, больше не беспокоит.
Если бы ты знал, папа.
– Мы едем ко мне.
И там я окончательно тебе покорюсь.
Глава 19
